Книга Рок небес, страница 119 – Мэри Робинетт Коваль

– Что мне сделать, чтобы ты перестал меня ненавидеть?

– Я не… Ладно, так было. И довольно долго. Но сейчас я тебя вовсе не ненавижу. Клянусь Богом, Йорк. Я тебя не ненавижу.

Складывание тряпки вчетверо требовало моего полного внимания. Грубый хлопок комкался под моими большими пальцами, когда я разглаживала складки.

– Но и особой любви ко мне ты не испытываешь.

– Уверен, это у нас с тобой взаимно, – Паркер прочистил горло. – А мне что сделать, чтобы ты меня перестала ненавидеть?

– Перестать вести себя как мудак?

Он хохотнул.

– Прости, солнышко. Это у меня в крови. Но я постараюсь себе напоминать, что ты у нас нежный цветочек.

– Вот, – я бросила тряпку на стол и повернулась: – Вот об этом я и говорю.

Паркер раскрыл рот. Он дважды моргнул и только потом закрыл его.

– Я же шучу.

– Такое чувство, что это не шутка.

Он вскинул руки в воздух.

– Ради всего святого. Я не несу ответственность за твои чувства. Для меня это просто шутка.

– Нет ничего смешного в том, чтобы говорить женщине, будто она неженка и потому не может с чем-то справиться. Нам это постоянно говорят люди – мужчины, – чтобы поставить нас на место. Это оскорбительно.

– А называть меня мудаком не оскорбительно?

– Оскорбительно, – тут у меня уже руки затряслись от гнева, – но я и не шутила.

– Конечно, для этого ведь нужно обладать чувством юмора, – Паркер взял свой планшет и встал со скамейки: – Спасибо, что извинилась. Буду дорожить этим вечно.

Он вернулся к доске, а я крепко зажмурилась. Господи. Какая я все-таки идиотка.

* * *

Когда на кухню спустилась Флоренс, я уже варила кофе и была практически спокойна. А вот моя коллега широко улыбалась. Она сняла руку с лестницы и помахала над головой кучкой бумаги.

– Принесла утреннюю газету!

– Не помню, когда в последний раз я радовалась газете.

– Ой, эта тебе понравится, – она подняла свободную руку вверх, словно рисуя в воздухе заголовок: – Первая полоса: «Доктор Мартин Лютер Кинг получил Нобелевскую премию мира».

– Мазл тов^[70]! – я хлопнула в ладоши. – Как я рада, что его работу оценили по заслугам.

– Здорово, – Паркер отошел от доски и встал за Флоренс, заглядывая через ее плечо в газету: – Он первый?

Флоренс покачала головой.Она не стала спрашивать, что он имел в виду. Черт, да даже я поняла, о чем он. И я была рада, что он спросил. Мне тоже было интересно, просто не хотелось низводить доктора Кинга до его расы. Хотя, конечно, мне было любопытно.

– Не-а. Первым был Ральф Джонсон Банч^[71], – она передала Паркеру половину листов. – Эльма, тебе письмо. Честное слово, я не читала, но скажи мужу, что, если он и дальше будет такое писать, у нас телетайп сломается от его пыла.

– А говоришь, что не читала.

Я покраснела, но румянец исчез, когда я взяла у нее письмо. Флоренс аккуратно обрезала весь «мусор».

Это было логично, но ведь в этом мусоре содержались самые важные части письма. Но все равно. Это все еще было письмо от Натаниэля. Я отнесла его к столу и села на свое место. Остальные пока еще не пришли.

Дорогая Эльма!

Мне уже не терпится показать тебе нашу новую квартиру. Как ты и просила, здесь много зелени. Вообще-то окна выходят во дворик, где растут яблони, азалии и живая изгородь из бирючины. Спальня на первом этаже, она уютно прячется за деревьями, так что можно даже не закрывать шторы и все равно сохранять уединение. Предвкушаю, как ты увидишь, какой здесь красивый свет по утрам.