Книга Вычисляя звезды, страница 102 – Мэри Робинетт Коваль

– Подожди… Вся катавасия из-за журнала? – Если бы Клемонс сказал мне это, я бы, возможно, пришла в ярость, но теперь, как бы то ни было, я была просто в ужасе от того, что втянула Натаниэля в неприятности. – Или проблема во внешности девочек-скаутов? Я не… Что я такогосказала?

Он схватил со стола журнал.

– Полагаешь, проблема в дурацком снимке? Вовсе нет. Проблема в том, что он – идиот и трус.

– Ты ему этого не сказал, надеюсь?

Головная боль, с которой я боролась весь день, усилилась. Мало того, через мой правый глаз принялись один за другим следовать электрические заряды. Во всяком случае, сопровождаемые болью периодические вспышки в нем я таковыми восприняла.

– Нет. – Натаниэль нахмурился. – Разумеется, нет. Я заверил его, что поговорю с тобой. Вот я с тобой и разговариваю.

– Я перестану давать интервью.

– Что? Перестанешь давать интервью? Но я вовсе того не хочу.

– Но если мое общение с журналистами негативно влияют на твою работу, то…

Его гнев превратился в ужас.

– Нет, нет. Ты меня неправильно поняла. Я сержусь вовсе не на тебя. Это Клемонс, а не ты, выходит за рамки дозволенного. Ему ненавистно то, что твои действия имеют эффект, и в результате его критикуют за то, что он не включил в свои планы женщин. Он испытывает давление со стороны некоторых довольно влиятельных людей, и все они говорят, что видели тебя, или слышали тебя, или читали интервью с тобой или статьи о тебе.

Мой желудок скрутило, но я все же вымолвила:

– Сожалею.

– О чем тут сожалеть? Ведь ты не совершила ничего дурного.

– Но я все же доставила тебе неприятности… Проблем тебе более не создам. – Я подняла руки, но оказалось, что они дрожат, я немедленно сложила их на коленях. Ощущение у меня было такое, будто я вновь оказалась в колледже, где вечно кого-то злила, а теперь подобным образом досадила и Натаниэлю. – Я перестану. Не беспокойся. Я перестану.

– Я вовсе не прошу тебя перестать!

– Я знаю, и я люблю тебя в том числе и за это, но все же… – Я сглотнула, чувствуя вкус желчи в горле. В комнате было чертовски жарко, и от головной боли у меня, похоже, изображение в правом глазу пошло бело-зелеными полосами. – Если я продолжу свой натиск, то это так же неблагоприятно скажется на моральном духе астронавтов, а им, как мне и без того известно, вовсе не нравится то, что я делаю.

– Паркер ведь сам просил тебя, если ты припоминаешь, пообщаться с девочками-скаутами! А что касается телешоу с мистером Волшебником, так даже он признал, что ты проделала хорошую работу. Признал, разумеется, в своей обычной манере.

– И он тоже смотрел то чертово телешоу? – спросила яи вдруг обнаружила, что стою. Я не помнила, как встала. Неужели меня все видели по телевизору? От напряжения мой желудок превратился в огненный шар, и он, казалось, был готов взлететь по пищеводу прямо в космос. Я попыталась отдышаться, но все системы моей жизнедеятельности были в критическом состоянии. – Скажи ему, что я перестану. Скажи Паркеру, что я попрошу Дона пригласить в следующий раз его. Мне очень жаль. Скажи ему, что я сожалею.

Натаниэль уставился на меня, будто я была ненормальной, а брови его сошлись вместе.

– Элма… – произнес он.

Меня вырвало. Вырвало шумно и стремительно, и то немногое, что мне удалось съесть за обедом, грязными кусками разлетелось по линолеуму. Натаниэль отпрянул, а мой желудок снова сжался. Теперь мне все же удалось добраться до мусорной корзины, но эта чертова штуковина, к сожалению, оказалась всего лишь переплетением проволочек.