Книга Кальдорас, страница 88 – Линетт Нони

— Ты… примирился с ней? — спросил король Аурелий, выглядя потрясенным, когда сел рядом с женой.

— Мы поговорили, — поделился Джордан. — И мы снова поговорим. Но нам еще многое предстоит сделать, так что нам просто нужно подождать и посмотреть, как пойдут дела.

— Я не могу себе представить, насколько трудным был этот разговор, — сказала королева Осмада, все еще выглядя обеспокоенной. — Я чувствую себя ужасно из-за того, что мы поставили тебя в такое положение, непреднамеренно или нет.

— Все в порядке, правда, — заверил ее Джордан, прежде чем повторить свои собственные мысли, высказанные ранее. — Это давно пора было сделать.

— Даже если так… — сказала Осмада, не желая менять тему.

Аурелий однако, видел, что Джордан просто хочет двигаться дальше, поэтому король прочистил горло и сказал:

— Сегодня канунпраздника Кальдорас… ты выполнил все свои задания. Готов посмотреть, как обстоят дела, и услышать наш вердикт?

Не дожидаясь ответа, Аурелий вытащил из-за пазухи знакомый свиток и начал его разворачивать.

Но Джордан протянул руку, останавливая его.

— Нет.

Король помолчал, его брови поползли вверх, когда он повторил:

— Нет?

В ответ Джордан взял свиток у короля и, не разворачивая его…

Разорвал его прямо посередине.

Затем снова разорвал его.

И снова.

Он бросил кусочки в огонь, наблюдая, как они горят, и его сомнения, страхи и неуверенность исчезли вместе с ними.

Что, если я недостаточно хорош?

Ты хорош. Ты просто должен в это поверить.

Теперь Джордан действительно поверил в это. Потому что, поговорив с матерью, увидев воспоминания отца, узнав, что его всегда любили, он, наконец, осознал истину: он был достаточно хорош, и всегда был таким… не из-за того, что о нем думали другие, а из-за того, что он сам думал о себе.

Глядя на короля и королеву, Джордан ровным голосом произнес:

— Я не могу предсказать будущее, поэтому не знаю, буду ли я когда-нибудь обладать всеми чертами характера, которые, по вашему мнению, необходимы, чтобы стать хорошим членом королевской семьи. Но кое-что я знаю точно: мне не нужно вычеркивать слова из списка, чтобы понять, чего я стою. Кто я такой, кем я не являюсь… все это не имеет значения. Единственное, что имеет значение, — это то, что я чувствую к вашей дочери.

Не сводя с них глаз, Джордан продолжил, и в его голосе ясно слышались эмоции:

— Я люблю ее. Я хочу провести с ней остаток своей жизни. И за это я хотел бы получить ваше благословение… не потому, что я доказал, что достоин этого, выполняя какие-то случайные задания, а потому, что ваше одобрение так много значит для Дикс и для меня. — Джордан сделал паузу, перевел дыхание и заставил себя закончить: — Но вы должны знать, что, с вашим благословением или без, я все равно собираюсь попросить ее выйти за меня замуж, просто потому, что не существует такого списка, который мог бы помешать мне любить ее или принимать ее любовь в ответ.

Что, если я недостаточно хорош?

Ты хорош. Ты просто должен в это поверить.

Легкая умиротворенная улыбка появилась на губах Джордана в конце его речи, когда последние угольки пергамента догорели и превратилисьв ничто, вместе со всем, что они олицетворяли. Он знал, что поступил правильно, разорвав лист. И он имел в виду то, что сказал Аурелию и Осмаде — если они не дадут своего благословения, это не помешает ему сделать предложение Д.К… Он будет разочарован, но это разочарование будет в них, а не в нем самом. Он был достаточно хорош для их дочери, потому что любил ее, и потому что она любила его в ответ. Теперь он знал это… ему не нужно было доказывать это ни королю, ни королеве, ни самому себе.