Книга Кальдорас, страница 40 – Линетт Нони

Эйвен был недоволен тем, что ему приказали оставаться на пороге, как собаке, да еще приказ пришел из уст смертного, и это заставило его скрестить руки на груди и мрачно хмуриться в те считанные секунды, пока целительница отсутствовала. Когда она появилась снова, у нее была с собой кожаная сумка, но она не переоделась в свой пушистый халат, что заставило его задуматься, понимает ли она, в конце концов, всю серьезность состояния Нийкса. Или, может быть, ей просто хотелось побыстрее завершить свои дела и вернуться к тем планам на спокойный отдых, которые он прервал своим появлением.

— Где сейчас ваш спутник? — спросила Раэллин, выходя на улицу и запирая за собой дверь.

Эйвен назвал ей название гостиницы, и она сразу же быстрым шагом направилась в указанном направлении. Но не успели они пройти и нескольких шагов, как у него в животе возникло сильное жжение, а тошнота была такой сильной, что ему пришлось приложить усилия, чтобы удержать содержимое желудка внутри. У них не было времени тратить его на то, чтобы мчаться с такой скоростью, как у нее, поэтому, не дожидаясь ее разрешения, Эйвен подхватил ее на руки, проигнорировал ее ошеломленный протест и приказал:

— Держись, — прежде чем исчезнуть на улице.

В миллионный раз с момента своего изгнания Эйвен пожалел, что у него по-прежнему нет доступа к Валиспасу, так как он смог бы доставить целительницу к Нийксу почти мгновенно… и без боли и тошноты, которые усиливались с каждым шагом, когда он бежал со скоростью бессмертного. Но он отбросил все свои чувства, включая страх, который, как он отказывался верить, был вызван кем-то, кроме него самого, и сосредоточился только на том, чтобы не уронить сопротивляющуюся ластростос.

Неудивительно, что первое, что она сделала, когда они добрались до гостиницы, и он опустил ее на землю, ударила его своей массивной кожаной сумкой. Сила ее удара была достаточной, чтобы оставить синяк, но вместо того, чтобы разозлиться, Эйвен почувствовал, как улыбается от ее недовольства. Она напомнила ему другую смертную, которую он знал давным-давно, кого-то, кто не боялся его, кого-то, кто…

Нет.

Он захлопнул эту мысленную дверь и тут же вернул свое внимание целительнице.

Она свирепо нахмурилась, но расправила плечи и халат, прежде чем спросить:

— Ну? Чего вы ждете? Ведите меня к пациенту.

Эйвен повел ее прямо в гостиницу по черной лестнице, слегка встревоженный тем, как кружилась у него голова, когда они поднимались по ступенькам, и ощущением покалывания, которое распространялось по его конечностям. Ему потребовалось две попытки, чтобы открыть дверь в свою комнату, нащупывая пальцами ручку.

Целительница Раэллин нахмурилась, заметив его борьбу, но как раз в тот момент, когда она, казалось, собиралась спросить, дверь распахнулась достаточно широко, чтобы она смогла увидеть Нийкса, лежащего неподвижно, как мертвый, на кровати у окна.

Эйвен не смог сдержать реакции и с ужасом увидел, как синие вены теперь расползлись не только поторсу Нийкса, но и по его рукам, по шее и лицу.

— Данос дэ, — прошептала Раэллин — одна из немногих фраз, которые Эйвен понимал на своем родном языке, очаровательно грубое восклицание, которое он с большим удовольствием использовал, чтобы обругать Нийкса множество раз с тех пор, как они прибыли в Ластрос. Однако сейчас испуганные слова целительницы были до боли уместны.