Книга Пташка, страница 85 – Ксения Скворцова

– Ты можешь успокоиться теперь, – устало сказал Фиргалл, разрезая тишину, – здесь есть нужные снадобья. Мне уже гораздо лучше.

– Я вижу, – негромко ответила девушка. – Но ты напугал меня. Я подумала, что ты… – она запнулась, подбирая слова, пока сид выжидающе смотрел на нее, – что и ты уйдешь от меня. Как Домомысл.

Глаза сида потеплели, а в голосе послышалась легкая хрипотца:

– Я подвел тебя. Я должен был заботиться о тебе, а не наоборот.

– Фиргалл, – Гнеда на мгновение оторвалась от колен, на которых расправляла несуществующие складки, – ты очень дорог мне.

Сид пристально смотрел на ее вновь опущенное лицо. Девушка не видела, как он зажмурился и сглотнул, с усилием возвращая спокойствие своим чертам.

– Ты спасла мне жизнь. Ты… Ты не должна… Я…

Он прислонил ладонь ко лбу так, словно у него разболелась голова. Пожалуй, Гнеде ни разу не приходилось слышать Фиргалла, неспособного ясно выразитьсобственную мысль.

– Нам надо поговорить как следует, – заключил сид. – Только дай мне прийти в себя.

Девушка кивнула и заставила себя встретить взор янтарных очей. Она хотела запомнить его таким. Родным. Приоткрывшим свою броню. Настоящим.

Гнеда ехала по ночному лесу, все еще не веря, что у нее в самом деле хватило мужества. Глаза привыкли к темноте, но она не видела дороги. Вместо этого потрясенное, заплаканное лицо Финд стояло перед ней как живое. У Гнеды не дрогнула ни одна жилка, когда она вручила служанке тонкий свиток бересты с коротким посланием опекуну и сделала последние распоряжения, запретив трясущейся как осиновый лист девушке до утра говорить кому-либо о ее отъезде. Наверное, это было жестоко, но они хотя бы смогли попрощаться. Бедная Финд, она даже не понимала, что Гнеда уезжала ради ее же блага. Ради блага всех, кто волей судьбы оказался с ней связан.

Можно обманывать кого угодно, но от себя не убежать. Гнеда прислушивалась, не раздастся ли в настороженной тишине спящего леса топот копыт. Страшилась и желала этого одновременно. Помчись за ней Фиргалл, верни он ее, убеди в безрассудстве задуманного – с какой бы радостью Гнеда вняла его доводам!

Но было тихо, и девушка осознала, насколько одинока. Она не имела права вернуться домой, не могла просить защиты и крова ни у Кузнеца, ни у семьи Пчелки. У Айфэ оставалась та, о которой он должен был заботиться и переживать. А Гнеда была одна.

Нет! Девушка тихонько рассмеялась сквозь выступившие слезы. Еще у нее были Пламень и Злой, оружие и мешочек серебра. Целое состояние. У нее наконец была цель, ради которой Гнеда должна выдержать любые испытания, и одиночество являлось далеко не самым страшным из них.

Эта ночь, которую Гнеда провела сама по себе, в лесу под открытым небом, стала первой за долгое время. Девушка остановилась неподалеку от опушки, предпочитая свободное пространство. Теплый ветер приносил запах лежалой скошенной травы, и Гнеда догадалась, что жилье уже где-то неподалеку. Это странным образом успокаивало, хотя печальный опыт уже научил ее не доверять людям. Не надеясь, что заснет, девушка устроила лежанку по привычному обычаю и постаралась отвлечься от тревожных шорохов и звуков, отыскивая в черном полотне неба знакомые звезды.

Белесой полосой прямо над ней стелился Птичий Путь, вдоль которогосовсем скоро потянутся журавли и гуси. Фиргалл называл его Дорогой белой коровы. Гнеда усмехнулась. Теперь ей не пригодятся ни наречие сидов, ни эти знания, ведь ее собственный путь вел в противоположную сторону от Ардгласа.