Книга 54 по шкале магометра, страница 149 – Мария Папкова, Елена Станиславская, Александр Добсон, и др.

Дождь стучал. Хаспер глядел на сухие, идеально чистые окна. Алтея молчала, в голове напевая никем еще не придуманную мелодию.

При Хаспере нашли два письма. Написаны они были с разницей в 16 лет, совершенно разными людьми, одинаковым, ровным, красивым почерком. Бумага и чернила тоже были ровно те же самые.

Первое письмо – записка приходскому священнику. Записка была от девушки, и девушка извинялась, что сама не способна прокормить его, Хаспера.

Смысл второго письма ускользал. Было оно от мужчины, не священника, судя по слогу. Мужчина этот, по-видимому, приютил некогда Хаспера – но когда, зачем и, главное, куда он его отпустил, из содержания письма понять было решительно невозможно. Единственное, что в письме говорилось совершенно прямо, так это то, что Хаспер должен пить много молока.

Хаспер сидел на кухне, попивал молоко, а Алтея думала, что вот наконец-то она и стала многодетной матерью. К двум дочерям добавился приемный сын.

Говорок дочерей слышался из соседней комнаты. Были они золотоволосые, голубоглазые, и больше всего на свете любили играть в куклы. И еще отрывать ножкипаукам, но Алтея старательно отучала их от этого увлечения.

Правду сказать, из-за четырехлетнего дождя пауков развелось много.

Хаспер смотрел на Алтею.

– У вас тени нет, – сказал он. – Это хорошо.

– Дождь, – отозвалась та, – дождь четыре года. Откуда взяться теням. Посмотри сам.

Хаспер на всякий случай посмотрел вокруг, хотя это было первое, что он сделал, переступив порог. В комнате не было ни одной тени.

– Хорошо, – повторил он.

Алтея промолчала.

– Как называется ваш городок?

– Ансельбах. Это в честь одного знаменитого ученого.

– Что он открыл?

– Не имею понятия. Думаю, в городе вряд ли найдется хоть один человек, который бы знал.

Хаспер помолчал.

– Дождь у вас.

Антея месила тесто и не ответила.

– Это хорошо. Тени исчезают в дождь.

Входная дверь со скрипом открылась, послышались тяжелые шаги и радостный визг девочек.

Алтея повернулась, и Хаспер увидел, что губы ее плотно сжаты.

– Пожалуйста, выйди. Я буду варить для Герделя кофе, и ты опять заболеешь.

Хаспер болел от запаха кофе, пива и меда. Делался пьяным от винных паров, и все плотно закрытые бочонки из погреба пришлось увезти к Алтеиным тете и дяде. Хаспер умел читать в темноте, в любой момент показать, где находится север, даже если его перед этим долго раскручивали, а с глаз не сняли повязку. Есть он мог только лепешки из пресного теста и, по его словам, больше всего на свете не любил молоко.

Молча прихватив со стола грубую глиняную кружку с молоком, Хаспер ушел в комнату.

***

На восьмой год дождя Алтея стояла, пристально вглядываясь в Хасперово лицо.

– Что-то с тобой не то.

К тому времени Хаспер успел стать в городке знаменитостью. Жители называли его «потерянным мальчиком», навещали его каждый в свой день месяца, приносили молоко, за что Алтея была им очень благодарна. Раз в год с визитом в красивой, украшенной лентами повозке из дома напротив приезжал мэр. Внимание это казалось Хасперу странным – он не делал для горожан ровным счетом ничего особенно, разве только демонстрировал свое видение в темноте и показывал фокусы с магнитом. Все магниты при Хаспере начинали вести себя странно – они принимались крутиться и считали, что Хаспер – север.

Последние несколько дней Алтея глядела на него тревожно. Последние года два Хаспер ходил как пришибленный и казался еще более потерянным.