Книга Чуж чуженин, страница 47 – Ксения Скворцова

– Будет тебе дождь, погоди, потом солнца устанешь кликать. А что замарашкой сделаешься, может, оно и к добру. Оно ведь незачем, чтобы оборотень на тебя лишний раз зенки свои звериные пялил, – косо усмехнулся Нелюб, и Мстише снова захотелось огреть его чем-нибудь тяжелым.

Несмотря на жару, чувствовалось дыхание осени. На березах почти не осталось зеленых листьев, и деревья шелестели, тоненько позвякивая золотыми монистами. Дорога вилась через пожню, и путникам начали попадаться повозки, спешащие на торжище.

Мстиша хмуро и завистливо оглядывала степенно покачивающихся в телегах мужиков, наряженных в лучшие рубахи, круглолицых девиц, возвышавшихся на мешках с житом и лениво щелкающих орехи, озабоченных веселых женщин, тоже разодетых и трепетно прижимающих к груди переполошенных несушек. Встречные же глядели на пеших путников со снисходительным любопытством, но лицо Мстиславы приковывало все без исключения взгляды. Даже в Векшиных лохмотьях она выделялась на этой грязной дороге, точно блестящий лал среди речной гальки.

Теперь, снова получив привычное внимание (пускай и от черного люда, думала про себя Мстиша), она почувствовала былую, едва не пошатнувшуюся Нелюбовыми стараниями уверенность в своей силе, и свежая волна негодования захлестнула ее. Уж если тот белобрысый подлеток раскрыл от изумления рот и все сворачивал голову, с глупой улыбкой беззастенчиво разглядывая Мстишу, то разве Нелюб мог не замечать того, как она хороша? Впрочем, судя по всему, зазимец просто был бесчувственным чурбаном, лишенным души и сердца. Что ж, тогда она не завидовала его невесте, которая, оказывается, ждала его в Зазимье. Впрочем, Мстишане завидовала ей в любом случае. Она не могла без содрогания подумать о том, каково это, стать женой подобного человека.

Хорошо, что они догадались набрать в лесном роднике воды. Не они, конечно, а Нелюб. Мстише бы такое и в голову не пришло. По пути долго не попадалось ни реки, ни маломальского ручейка, и Мстислава сполна оценила предусмотрительность помытчика.

Там, где дорога делала крутой поворот, они встретили очередную повозку, хозяину которой не повезло. Подойдя ближе, Мстиша рассмотрела, что оглобли были повернуты в противоположную Осеченкам сторону. Сухопарый старикашка в очень чистой белой рубахе копошился возле вывихнутого колеса. Седая дряхлая кобылка уныло переступала в пыли.

Нелюб приподнял шапку и коротко поклонился.

– Мир по дороге, отче!

Старик задрал голову и подслеповато сощурил глаза, а разглядев Нелюба и Мстишу, светло улыбнулся.

– Мир, добрые люди, мир и вам! – Несмотря на то что смуглое, закопченное солнцем лицо было сплошь изборождено морщинами, голос его звучал звонко и молодо. – Что ж это, все на торг, а вы с торга? – еще шире улыбнулся он, перебегая взглядом с Нелюба на Мстишу и обратно.

– Да и ты, отец, красные товары глядеть не торопишься, – усмехнулся Нелюб. – Что стряслось?

Нелюб совсем остановился и, неожиданно для Мстиславы, сунул ей в руки повод. Не глядя на принявшую оскорбленный вид девушку, он подошел к старику и присел на корточки перед лежащим на песчаном ухабе колесом.

– Да вот, возил старшего сына с невесткой на торг. Усмари мы, я их с товаром в Осеченках оставил, а сам домой возвращался. Телега-то у нас одна, вишь, а непогода на носу, надо вывезти сено-то. Думал, в одну выть обернусь, да ось, окаянная, подвела меня, старика. Деготь весь вышел дорогой, а до воды далече, вот и перегорела.