Книга Чуж чуженин, страница 217 – Ксения Скворцова

Оба замолчали. Незвана устало провела ладонями по лицу, убирая выбившиеся пряди. Один рукав сполз, обнажив тонкое запястье, и Ратмир нахмурился, когда увидел на коже странные следы. Незвана заметила его взгляд, поспешно одернула рубаху и поднялась.

– Берегись чарки, она заполончива, – печально проговорила она.

И вышла вон, тихо притворив за собой дверь. Ратмир остался один с неприятным, царапающим чувством неудовлетворения. Так, словно… Словно он не хотел, чтобы она уходила.

– Ну же, не бойся! – стараясь не рассмеяться, подбадривал Хорт.

Он придерживал под уздцы Петельку, самую смирную кобылу не то что в конюшне, а во всем Зазимье, но Векша, вцепившись обеими руками в луку, неуверенно ерзала в седле и глядела на мужа огромными от ужаса глазами, словно котенок, которого бросили в реку. Мысль о том, чтобы научиться ездить верхом, принадлежала самой Векше, и воевода, исполнявший любое желание жены, даже предложил ей усесться в седле по-мужски, на что, конечно, получил негодующий отказ.

Мстиша стояла чуть поодаль и, как и Хорт, с трудом боролась со смехом. Сама она никогда не боялась животных, а после жизни у Шуляка могла управиться с любым из них, и бедная Векша, думавшая так угодить мужу, страстно любящему лошадей, вызывала одновременно умиление и сочувствие. Мстиславе вообще нравилось наблюдать за этими двумя. Хотя молодые супруги и старались на людях не проявлять чувств, у них плохо получалось. Трудно было не заметить, какие взгляды бросал на жену Хорт и как загорались глаза Векши в ответ. Сквозь искреннюю радость за них Мстиша чувствовала неизбывную тоску по их с Ратмиром счастью, которое она так легко и бездумно разрушила.

Послышались веселые голоса стражников и звук отпираемых ворот. Обернувшись, Мстислава увидела, как в усадьбу – легок на помине – въезжает Ратмир.

Сердце затрепыхалось, словно попавший в силки заяц. С той странной ночи, когда он неожиданно возник в дворовой трапезной, прошло уже несколько дней, и все это время он не появлялся у Хорта, что только добавляло к Мстишиной тревоге. Она никогда не видела его прежде ни хмельным, ни потерянным. Даже во время их путешествия он не позволял себе настолько не заботиться о собственной наружности, всегда оставаясь опрятным и собранным. В ту ночь же трудно было понять, кого она видела перед собой: княжича или бродягу из шайки Желана. С Ратмиром творилось что-то неладное, и Мстиша не сомневалась, что виной всему была Незвана.

Но нынче от сердца отлегло. Ратмир пусть и не светился здоровьем, но выглядел как подобало княжичу: ворох черных кудрей укрощен, темная аксамитовая свита ладно облегала тело, хоть и подчеркивала худобу, а на правой руке гордо восседал Бердяй. Но первый радостный порыв схлынул, и Мстиша опустила голову: в своих лаптях и посконной рубахе она сноваоказывалась непреодолимо далеко от него.

Мрачные мысли развеяла быстрая тень, заслонившая солнце. Мстиша вздернула голову и вскрикнула от неожиданности: на нее летел ястреб. Она чуть присела и, зажмурившись, выставила вперед руку, пытаясь заслониться от птицы. Но, на мгновение зависнув над ней, Бердяй вдруг осторожно опустился на ее плечо. Осознав, что именно произошло, Мстиша выпрямилась и, несмело открыв глаза, покосилась на рябую грудку, почти утыкавшуюся ей в щеку. Весь невозмутимый вид Бердяя говорил о том, что он оказал жалкому бескрылому существу великую честь, выбрав его в качестве присады.