Книга Чуж чуженин, страница 179 – Ксения Скворцова

Выпрямившись во весь рост, Мстиша, совершенно сбитая с толку, огляделась. Внизу в лесной черноте теплились оконца избушки, и она, едва передвигая окоченевшие ноги, поплелась на свет.

Войдя во двор, Мстислава замерла в раздумье. Идти внутрь не хотелось, но она слишком замерзла, поэтому пришлось расстаться с мыслью переночевать в холодном хлеву. Ухватившись за ручку двери, она еще долго стояла, собираясь с духом. Переступить порог ей мешал стыд. Мстиша чувствовала себя голой. Опозоренной. Выпоротой на торговой площади. Оплеванной. Она больше не была княжной. Она стала отверженной и не представляла, как сможет посмотреть теперь кому-то в глаза.

Но какой-то неясный зов, тяга, бывшая сильнее всех невзгод, сильнее презрения к себе и срама, заставляли ее искать тепла и пищи, заставляли идти на свет. Заставляли жить дальше. Жить, несмотря ни на что.

Толкнув дверь и миновав крошечные сени, Мстиша вошла в избу. Ратмир мирно спал на лавке. Печь была пуста, а за столом в одиночестве сидела… Сидела она сама.

Незвана зачарованно рассматривала себя в Мстишино зеркало, так и сяк поворачивая голову, подносила его то ближе, то дальше, то и дело останавливаясь, чтобы подробно рассмотреть каждый вершок своего нового лица. Она мельком, без малейшего любопытства глянула на вошедшую Мстишу и продолжила самозабвенно изучать свое отражение. Незвана сняла платок – кажется, длина волос ее совершенно не смущала – и время от времени с видимым наслаждением зарывалась пальцами в золотистую копну, вороша пряди. На еегубах играла одухотворенная улыбка.

Застыв с открытым ртом, Мстиша смотрела на Незвану. Сколько бы бесчисленных часов она ни проводила напротив зеркала, ей никогда не приходилось видеть себя со стороны, и, каким бы неправильным и болезненным оно ни было, зрелище завораживало. Только теперь, чужими глазами, Мстислава сумела по достоинству оценить всю степень своей красоты: за всю жизнь она не видела существа прекрасней.

Но мучительная мысль разрушила волшебство мига, напоминая: каким бы восхитительным и неотразимым ни было ее тело, оно больше ей не принадлежало. Мстислава быстро подошла к Незване и попыталась выдернуть зеркало, но непослушные руки лишь неуклюже схватили воздух.

– Отдай, это мое! – воскликнула она и тут же поперхнулась собственными словами. Она никак не могла поверить, что говорит Незваниным голосом.

– Тише ты, Ратшу разбудишь, – назидательно ответила Незвана. – Забыла? Все твое теперь мое. И потом, – она почти застенчиво опустила невозможно длинные пушистые ресницы и бросила на Мстишу игривый взгляд, – нынче тебе оно ни к чему. Только зря душу травить.

Мстислава невольно шагнула назад, не находя слов для ответа.

– Ложись спать. Когда Ратша проснется, разбуди меня.

– Не смей мне указывать! – прошипела Мстиша.

Но Незвана только повела плечом и промурлыкала:

– Ничего, совсем скоро он подымется на ноги, и мы уедем, останешься здесь хозяйкой. Чем меньше мы будем видеть друг друга до отъезда, тем лучше. И, мой тебе добрый совет, на глаза Ратше не попадайся.

Одарив Мстишу милейшей улыбкой, Незвана сладко потянулась и забралась на полати. Вскоре оттуда донеслось ее спокойное, размеренное дыхание.

Мстислава не смогла заставить себя есть. Выпив горячей воды, чтобы согреться, она загасила лучину и подошла к Ратмиру. В сером полумраке казалось, что он соткан из теней. Мстиша умирала от желания напоследок поцеловать мужа, но не смогла прикоснуться к нему этими, чужими, губами. Невесомо дотронувшись до его щеки кончиками пальцев, она свернулась на полу клубком и провалилась в черную яму сна.