Книга Чуж чуженин, страница 132 – Ксения Скворцова

Он наградил Мстишу последним прожигающим взглядом и, натянув поводья сильнее, чем следовало, с силой ударил коня пятками. Из-под копыт вороного взметнулся серебристый сноп снежных искр, и в несколько коротких мгновений всадник скрылся из виду.

Мстислава смотрела на опустевшую дорогу и чувствовала себя такой изможденной, что казалось, ей не хватит сил даже на то, чтобы добрести до саней. Но ее ждал Ратмир. Что бы ни думал о княжне Хорт, она сказала правду: никто, кроме нее, не мог ему помочь. И, собрав всю оставшуюся волю, она повернулась к своим спутникам.

– Едем!

Хотя с самого утра Мстиша не съела ни крошки, вид дымящейся похлебки не произвел на нее никакого впечатления. Даже когда Сновид отломил ей большой ломоть еще теплого хлеба, заманчиво хрустевшего золотистой корочкой, она осталась равнодушна, и вместо того, чтобы, следуя примеру своего спутника, налечь на еду, спросила:

– Некрашку накормил?

Сновид удивленно перестал жевать.

– Остатками сыт будет, – неразборчиво буркнул он.

– Покорми, – коротко велела Мстислава голосом, не предполагавшим возражения.

Сновид некоторое время молча изучал ее лицо, а потом, проглотив вставший в горле кусок, со вздохом отложил ложку и принялся нарочито накладывать на блюдо снедь. Поглядывая на Мстишу, он вынес ужин в крохотные сени, где постелил себе Некрашка, и вернулся обратно. Он смерил Мстиславу долгим взором, но та встретила его с усталым равнодушием.

– Не гневись, Сновид. Парень, поди, уморился. Вещи таскал, лошадей распрягал.

Боярин прищурился и, цокнув языком, снова принялся за еду.

– Ты изменилась, – негромко проговорил он, закончив с похлебкой.

Вытерши рот и руки полотенцем, Сновид с удовлетворением откинулся в кресле, наполнил чарку из стоявшего рядом кувшина и поморщился: хорошего вина на постоялом дворе не держали, а чистота щербатой посуды вызывала сомнения.

Мстиша оставила замечание Сновида без ответа, и, удрученно вздохнув, он сделал большой глоток, после чего кивнул на горшок с жарким.

– Поешь, остынет.

Мстиша покорно взяла ложку. Сновид был прав – чтобы поддерживать силы, нужна теплая пища. Ратмир всегда следил, чтобы хоть раз в день у них было горячее…

Воспоминание о муже заставило сердце тоскливо сжаться. Он и так не покидал ее мыслей – незримо, но неизменно. Каждую свою мысль Мстислава незаметно для себя прилаживала к тому, как бы рассудил Ратмир. На каждый свой поступок смотрела его очами.

Острая хлебная корочка врезалась в нёбо, и от боли на глазах выступили слезы.

Что бы сказал Ратмир, увидев, как она сидит в тесной клетушке, напротив Сновида, да так, что еще чуть-чуть, и ее колени коснутся его? Поверил бы ей или, как Хорт, лишь презрительно усмехнулся бы? Судьба, казалось, потешалась над ней. Нынче она снова пустилась в дорогу – бесстыдно, неприлично, с чужим мужчиной. Снова делила кров с одним, когда на уме был совсем другой. Неужто в конце путиМстислава снова переметнется?

Она почти увидела взор Ратмира, обращенный не нее, – разочарованный, горький, отравленный предательством.

Мстиша зажмурилась и помотала головой. Не бывать этому! Нынче она была тверда в своих чувствах и знала, что за ней правда.

Открыв глаза, она наткнулась на обеспокоенный взгляд Сновида.

– Ты другая стала, – тихо проговорил он. – Околдовал он тебя, Мстиша?