Книга Убить вампира-завоевателя, страница 63 – Карисса Бродбент

Мыслей не было. Только телесные ощущения. Только совершенно незнакомое, инстинктивное понимание, что я нахожусь в безопасности, что рядом есть еще кто-то и…

…И что-то еще, нашептывающее мне о том, что я позволяла себе чувствовать только по ночам, наедине с подушкой.

И вновь моя рука ощутила прикосновение.

Но на этот раз я поняла: меня гладят ногтем, отчего кожа покрылась пупырышками. Я ощутила дрожь и озноб в самых чувствительных местах: в груди и внутренних частях бедер. Озноб, как ни странно, был мольбой о продолжении.

М-да, какой приятный сон.

Я выгнула спину. Ощутила некий бугор, упершийся мне в ягодицы, и теплую стену чьего-то тела. Я тихо застонала, когда чьи-то руки прижали меня к себе и чьи-то губы коснулись ушной раковины.

Я оцепенела – и мгновенно проснулась.

Мой сон оказался вовсе не сном.

Дремота мигом пропала. Я резко села, отчего Атриус плюхнулся на спину и растерянно заморгал, явно сбитый с толку.

Я кашлянула и сказала:

– Доброе…

Нелепо желать вампирам доброго утра, поскольку эта часть суток – не самая любимая ими.

– Добрый вечер.

Атриус, моргая, смотрел на меня. Своей магией я все-таки здорово усыпила его, и сейчас он с усилием выбирался в бодрствующее состояние.

Я чувствовала, как его охватывает ужас.

Он вскочил на ноги.

– Прошу прощения, – пробормотал он. – Я… я думал…

Спасибо долгим годам обучения, позволившего скрыть овладевшее мной смущение.

Я подняла руку и улыбнулась Атриусу:

– Ничего страшного.

– Я думал, что ты… – Он тоже кашлянул. – Я… видел сны.

Да, он видел сны. А я словно не замечала, как его взгляд задерживается на моей обнаженной коже. Как руки тянутся прикрыть тот самый «бугор».

Я уверяла себя, что это к лучшему. Если ему хотелось совокупиться со мной, тем лучше для моего задания. Чем ближе я подберусь к нему, тем успешнее выполню порученное мне.

Прядильщица милосердная, он и в самом деле покраснел. Это было так удивительно, что позволяло благополучно игнорировать одну небольшую, но весьма будоражащую правду: мне нравилось, когда меня так трогали. Но раздумывать над поведением собственноготела мне не хотелось.

– Все нормально, – сказала я. – Честное слово. И потом, крепкий сон пошел тебе на пользу.

Сейчас я отчаянно кокетничала, прокладывая себе путь к его благосклонности. И тем не менее… Правда оставалась правдой. Внутри я и сейчас ощущала отзвуки его боли, словно далекое эхо. Я умела противостоять боли, но не представляла, как можно день за днем жить с таким страданием.

Атриус молчал и водил рукой по груди, словно ждал.

– Ты испытываешь сильную боль, – сказала я.

Его глаза скользнули по мне молчаливым упреком, но я держалась твердо, хотя он на меня и не нападал.

– Я никому не скажу, – пообещала я. – Знаю, ты не из тех, кто любит показывать свои слабости.

Атриус сжал челюсти. Рука скользнула вниз.

– Хорошо. Иного я и не ожидаю.

Я встала. Он продолжал разглядывать меня. Я вдруг поняла, какой коротенькой была эта дурацкая сорочка, и улыбнулась.

– Наслаждаешься зрелищем?

– Иди и переоденься во что-нибудь пристойное, – пробормотал он. – Пока другие не увидели тебя… в этом.

– А что? Ревнуешь?

Дразнить Атриуса было рискованно, особенно когда он находился в явном смущении. Сама не знаю, зачем я это делала. Мной двигала какая-то необъяснимая, инстинктивная потребность ослабить неприятное ощущение, от которого мне было не избавиться.