Книга Пепел короля, проклятого звездами, страница 107 – Карисса Бродбент

Я взглянула на руку Мише, лежавшую у меня на плече. Вся кожа запястья была покрыта шрамами. Не помню, видела ли я их раньше. Они уже были или появились из-за ее нескончаемых попыток применить магию, хотя бог Мише покинул ее? Я повернулась к ней, и, возможно, она прочла вопрос у меня на лице, поскольку убрала руку и натянула рукав до самой кисти.

– Не думай, будто я не понимаю, что значит утрата, – сказала она.

Когда я впервые увидела Мише, я не восприняла ее всерьез. Хорошенькая, но пустая девица – такой показалась она мне тогда. Но потом я не раз замечала, как сквозь миловидную внешность проглядывает что-то очень жесткое. Вот и сейчас это отразилось у нее на лице. Словно блеснуло лезвие кинжала, спрятанного в цветочной клумбе.

– Можно тебя спросить? – обратилась я к Мише.

Она, помолчав, кивнула.

– Каково это – проходить обращение?

Ее лицо помрачнело.

– Тяжело было, – сказала она. – Не найди меня Райн, я бы погибла.

– Значит, он тебя спас.

Мише печально улыбнулась:

– В общем-то, да. Он меня спас. Я почти ничего не помню.

– То есть как?

– А так. Я умирала в пустыне. Мне было совсем плохо. А потом… – Она не договорила и словно закрылась от меня. – Потом я просыпаюсь на каком-то занюханном постоялом дворе и вижу рядом с собой громадного сердитого незнакомца. Можешь себе представить?

Я могла.

– Ты ведь была жрицей? – осторожно спросила я.

Говоря о громадном сердитом незнакомце, Мише улыбалась. После моего вопроса ее улыбка погасла. Она теребила рукав и молчала.

– Прости, спросила не подумав.

– Ничего, все нормально.

Мише тряхнула головой, словно выбираясь из воспоминаний.

– Да, была. Я была жрицей Атроксуса. Просто иногда мне бывает тяжело говорить об этом. – Она наградила меня еще одной невеселой улыбкой. – Правда лицемерно с моей стороны?

– Ничуть, – ответила я.

– Магия – это… Многие считают ее особым видом науки, но я думаю,она обитает возле нашего сердца. Магическая сила исходит из наших душ. Я всегда чувствовала свою душу. И…

Она снова замолчала. Глаза подозрительно заблестели.

– Это я виновата. Не надо было спрашивать.

Всегда веселая Мише готова была расплакаться… нет, этого лучше не видеть.

Но она и сейчас засмеялась, вытерев лицо тыльной стороной ладони.

– Орайя, я как раз об этом и хотела сказать. Каждый из нас расплачивается по-своему. Мое обращение в вампиры не было добровольным, и оно сломало меня. Райн это делал по своей воле, что сломало его еще сильнее. Другие вряд ли покажут тебе осколки собственной души. Едва ли им захочется показывать то, что они оплакивают. И не важно, что былого не вернуть. Ощущения остаются. А твой отец…

Лицо Мише стало не просто серьезным. Оно сделалось… огненно-неистовым. Она крепко сжала мою руку.

– Твой отец, Орайя, тоже все это чувствовал. Он был таким же сломленным, как и мы, но категорически не хотел этого признавать. Он нещадно сдирал с тебя кожу и потом тебя же отчитывал за то, что твое тело покрыто кожей, а не сталью.

Мне сдавило горло. Горе и злость выплеснулись раньше, чем я успела спохватиться.

– Не говори о нем так, – потребовала я, хотя мои слова были вялыми и больше напоминали просьбу.

Мише с грустью посмотрела на меня.

– Вы с Райном вечно пытаетесь быть такими же, как они. Я этого не понимаю, – призналась она. – Ты лучше, чем Винсент. Не забывай об этом. Прими это как данность.