Книга Змейка и крылья ночи, страница 188 – Карисса Бродбент

– Но это же Мише. Взбалмошная, как девчонка. Но всегда хочет добра. Даже удивительно, после всего, что она повидала. Иногда до глупости доходит. Я люблю Мише как сестру, но… тревожусь за нее. Мир не состоит из цветов и солнечного света. Она не осознаёт…

– …что приходится постараться, если хочешь результата, – закончила я. – Такого, чтобы остался надолго.

Он перевел на меня взгляд. Я поразилась, насколько хорошо знаю его глаза. Как зеркало.

– Именно.

В мире не все так легко и прямолинейно. Доброта не бывает простой и беспримесной.

Когда я встретила Райна, я подумала, что мы никогда не поймем друг друга. Но сейчася впервые чувствовала, что кто-то видит мир так же, как я.

Я вдруг осознала тепло его кожи под своей ладонью, почувствовала удары его сердца. Если мне придется его убить, мне надо будет подносить клинок именно сюда. Заменить ласку ударом.

И может… может, я не смогу этого сделать. Может, не захочу. Райну надо спасать своих. Моих никого больше нет. Кто из нас больше заслуживает победы?

Я не могла произнести это вслух. Но мне никогда не удавалось скрыть от него самые тайные свои мысли, даже когда это было необходимо. Он видел меня насквозь.

– А потом, – тихо сказал он, – я встретил того, кто не сгибается, хотя я считал, что такого уже не бывает.

У меня сжалось горло. «Не сгибается». Как благородно он это назвал.

– Глупая мечта, – выдавила я. – Можно подумать, если прирезать в аллеях несколько вампирских мерзавцев, это что-то решает.

– Стоп! – прозвучало резким упреком. – Ты нашла способ отстоять свой мир, хотя все говорили тебе, что этого делать не следует. Ты знаешь, насколько это трудно? Как редко бывает? Я жалею, что не сопротивлялся так же, как ты. В этом – настоящая сила.

Разве это сила – бросаться на стальную стену? Или я тоже наивная мечтательница?

– Я уже не понимаю, зачем я это делаю.

Моя рука нашарила одежду, кучкой сваленную у кровати, пальцы нашли рукоять меча. Я достала его, разглядывая темную сталь в свете ламп. По завиткам, выгравированным по всей длине, растекался оранжевый отсвет.

Получить в свое распоряжение это оружие было большой честью. Но сколько таких клинков использовалось для того, чтобы убивать людей моей крови?

Как сильно надо поранить себя, чтобы Ниаксия приняла мой выход из соревнования?

Райн был в состоянии победить Анджелику. Наверняка мог победить Ибрихима. И получить право исполнения желания и, воспользовавшись волей богини, помочь тем, кому он нужен.

Словно подслушав мои мысли, он крепко схватил меня за руку.

– Орайя, посмотри на меня.

Я не хотела – я бы слишком многое увидела, и он бы увидел слишком многое, – но все же посмотрела.

– Ты – больше, чем то, что он из тебя сделал, – сказал Райн. – Понимаешь? Это не сила. Сила – то, что он пытался из тебя выбить. У тебя все причины продолжать. Сейчас больше, чем когда-либо. И я говорю это, зная… зная, как глупо, что именно я это говорю.

Он говорил не о Кеджари. А о чем-то большем. Егопальцы, дрожа, сжали мои, и он выдавил:

– Так что, принцесса, даже не смей прекращать бороться! Это разобьет мне сердце.

У меня защипало глаза.

Я бы не стала признаваться. Но если бы прекратил бороться он, это разбило бы сердце мне.

– Тогда ты тоже не прекращай, – сказала я. – Поклянись. Мы уже здесь. Мы знали, во что ввязываемся. Ничего не изменилось.