Книга Дети павших богов, страница 228 – Карисса Бродбент

– Ну, похоже, я отстал от событий, – заговорил Саммерин. – Последнее, что я знаю: вам обоим полагалось резвиться среди цветочков. Отдыхать.

Последнее слово он произнес как жестокую шутку. И правильно.

Мы переглянулись с Тисааной. Случившееся за последние два дня не укладывалось в голове.

Тисаана склонилась к Саммерину:

– Мы тебе все расскажем, только обещай не считать нас сумасшедшими.

– О, этот корабль давно отчалил, – заметил Саммерин. – Но прошу, продолжай.

Я всегда испытывал странное чувство,излагая Саммерину невероятные известия. Он потому и стал таким отменным целителем, что в полной мере владел собой. На войне я не раз видел, как он склоняется над заходящимся криком умирающим бойцом, сохраняя полное, обнадеживающее самообладание. И только после, обращаясь ко мне, он сбрасывал маску: «Я с ума схожу от ужаса».

Казалось бы, после стольких лет дружбы мне следовало догадаться, когда в роли умирающего бойца оказался я сам. Саммерин так обходился со мной – лечил меня – чуть не десять лет, а я даже не понимал, чем он занят. Но теперь я, пожалуй, снова видел картину мира в полном цвете. Потому что, хотя Саммерин держал себя в руках не хуже обычного, я различал под его безмятежностью медленно закипающий страх.

Когда мы закончили рассказ, надолго повисло неловкое молчание. Несколько раз Саммерин открывал рот – и снова закрывал.

– Скажи что-нибудь, Саммерин, – попросил я. – Ты выглядишь совсем разбитым.

– Что тут скажешь? Это…

Он осекся, и я понял, что он действительно разбит – в том смысле, что мы только что разбили все его представления о разумности мира.

– Ты сам видишь, – сказала Тисаана, – мы не могли отдать титул ей.

Саммерин снова выпил.

– Четвертое испытание. Четвертое испытание, понимаешь, Макс? Нынче вечером.

Его голос сказал то, чего не было в словах: «Ты пропал».

Его можно было понять.

Четвертое испытание – последняя ступень отбора на титул верховного коменданта и самая простая, устаревшая до смешного. Просто бой, повелитель против повелителя. Бой проходил в Шраме – в колыбели магии, в расщелине неподалеку от основания Башен. Пять веков назад вернувшаяся в мир магия прорвалась из этой расщелины. И по сей день Шрам оставался самым магическим местом на свете.

Такая романтическая идея: пометить двух кандидатов в колыбель магии для последнего сражения, чтобы испытать их самоотверженность и связь с подвластными им силами.

– Сама мысль просто смешна, – проворчал я. – Как будто тот, кто выиграет схватку в волшебной яме, лучше других будет управлять самой могущественной в мире организацией.

Саммерин упорно молчал, уставившись на меня.

– Я могу победить, – заявил я.

– Макс, она тебя знает.

Я отлично понимал, что он хочет сказать.

Магия Нуры держалась на страхах ее противника. А она точно знала, где у меня щель между ребрами, куда воткнуть нож и как провернуть.

– Я ее тоже знаю.

– Верно, и она обратит твое знание против тебя. Ставки так высоки, что она будет драться насмерть. Ее ничто не остановит.

Я знал, что он прав.

Что бы ни творила Нура, где-то в глубине души я надеялся, что она окажется лучше, чем есть. Да, она спасала меня, и не раз, даже дорогой ценой. Но я видел, как она смотрела на меня на этом собрании: такая обида рвет в клочья все прошлое, что еще висело между нами.