Книга Дети павших богов, страница 217 – Карисса Бродбент

– Без тебя не получится. – Она шагнула ко мне, робко потянулась через разделившую нас пропасть. – Макс, ты мне нужен. Пожалуйста. Ведь только мы с тобой остались.

«Только мы с тобой остались». Да. Может, поэтому что-то во мне никак не могло забыть той Нуры, которую я когда-то знал. Потому что она была последним, что уцелело во мне от прежней невинной жизни.

Даже если этот уцелевший осколок был отравлен насквозь. Ничто из минувшего не сохранилось.

– Уже нет, – сказал я и оставил ее одну.

Я не могла находиться в Башнях. Все в них внушало мне проникавшее до мозга костей отвращение. На полпути к выходу меня догнал Макс. От него тоже било гневом, ярость облаком дыма окутывала нас обоих. Выйдя к наружным ступеням, я в последний раз оглянулась на две устремляющиеся в небеса белые колонны.

В тот день, когда я увидела Воса – вернее, то, что от него осталось, – я вывалилась из этих дверей, стояла в этой тени и едва удерживалась, чтобы не развалиться. Тогда я впервые увидела в Башнях не надежду, а угрозу.

Теперь они внушали мне омерзение.

Макс вывел последнюю черту стратаграммы, и Башни рассыпались.

Из всего мира к нам первым вернулся запах – запах пепла, ожегший ноздри. А когда следом проявилось остальное, я тихо замычала от ужаса.

Домика как не бывало.

Дом Макса – наш дом – превратился в обугленный скелет. Камни устояли, только раскрошились, обгорели. Крыша просела, остались лишь несколько треснувших стропил. В развалинах блестело битое стекло.

А сад… прекрасный сад выгорел дотла.

Я оторвала взгляд от этого зрелища, чтобы взглянуть на Макса; он стоял, стиснув челюсти, сжав губы, и все, чего он не высказал вслух, было написано у него на лице.

– Мы его отстроим, – сказала я, хотя оба мы понимали, что никогда не вернем того, чем был нам так дорог этот дом.

У него дернулся кадык. Он прошел по углям, ковыряя ногой грязь под остатками зелени.

– Здесь побывали люди, – сказал он. – Видишь, следы.

– Люди Нуры.

– Должно быть, они. Те твари ушли.

Боги. С тех пор столько всего случилось, что нападение будто отодвинулось на год в прошлое. Макс остановился там, где раньше была дверь. Открытый сундук стоял на прежнем месте, только обуглился.

Я подошла к нему, посмотрела. Руки рабов остались на месте, хотя некоторые обгорели так, что под черным белела кость.

Вот это меня и сломало.

Я упала на колени. Я склонялась над сундуком, вдыхала запах горелой кожи как благовония. Слезы падали на угли влажными пятнышками. Одна, другая и еще – пока меня всю не скрутили беззвучные рыдания.

– Как? – задыхалась я. – Как можно это исправить?

– Никак. Этого уже не исправишь.

Эти люди ушли навсегда, и что ни делай, ни мы с Максом, ни целый мир ничего уже не изменит для тех, кто потерял родных.

– Зря я тебя не слушала, – проговорила я. – Ты сколько раз пытался мне объяснить:конец один, что бы я ни делала.

– Нет, Тисаана, – пробормотал Макс, но я уже не могла сдержать поток слов.

– Никакие наши добрые намерения, никакие усилия ничего не изменят. Все равно все пойдет… наперекосяк. За что мы сражались? За новых рабовладельцев? Я их сюда привела, я просила их мне верить. А теперь их близкие погибли, а они стали рычажками новой машины. И я ничем им не помогла.

Ничем. Я отдала все до последнего, лишилась магии и даже влияния на эту извращенную машину. А тень над нами все чернее, и все оказывается напрасным.