Книга Дети павших богов, страница 192 – Карисса Бродбент

Тварь отшвырнуло к стене. На несколько секунд мне показалось, это всё. Я подняла себя на ноги. Колени дрожали. Я ухватила Иль Сахай.

Очертания твари дрогнули, словно тень накрывал всемогущий дневной свет.

Они сшиблись, смешались в жестком сплетении света и тьмы. Но почти сразу стало ясно, что тень берет верх. Я сквозь пламя видела мучительно застывшее лицо Макса. Тварь окружала его собой, охватывала паучьими, неестественно изогнутыми лапами. И лап становилось все больше – четыре, шесть, десять, – сжимающих, выдавливающих из него свет.

Я непроизвольно призвала на помощь свою магию, но она не откликалась. Тварь обернулась ко мне, и на этот раз я мгновенно узнала лицо, хотя никогда не видела его воочию, – лицо черноволосой девочки. Кира.

Тварь его убивала. Эта уверенность ударила меня, словно камень в грудь.

Я удержала себя, не кинулась к нему.

Магии я лишилась. Иль Сахай здесь бесполезен.

И времени у меня не осталось.

Поэтому я развернулась и пустилась бежать.

Я еще увидела рывком развернувшееся ко мне лицо твари, а потом, рванув дверь, выскочила в коридор. Я не оглядывалась. Добежала до гостевой спальни – той, где спала, когда жила здесь в прошлый раз, – резко свернула, влетела внутрь и метнулась за шкаф.

И стала ждать, зажимая ладонью рот, чтобы успокоить рваное дыхание.

Я не услышала шагов. Но и шума боя не слышала. Оставит ли оно Макса, чтобы отыскать меня?

Медленно, очень медленно я дотянулась за угол до приоткрытого ящика. И нащупала круглую бутылочку величиной примерно в мою ладонь. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

Я выдвинулась из-за шкафа. Эта комната была опрятнее Максовой, не такой захламленной. Сейчас я проклинала себя за то, что так хорошо прибрала ее в прошлый раз. Бесшумно ступая, я вышла на середину комнаты. В прислоненном к стене ростовом зеркале виднелись красные тени от фонарей на стенах, мебель и мое залитое кровью лицо.

Я развернулась, оглядывая комнату. Никого.

Тогда я снова повернулась к зеркалу.

И снова комната отразилась в нем, освещенная фонарем: все было видно, только мое лицо скрывала тень.

Боги, пожалуйста, пусть у меня получится!

С этой короткой молитвой я грохнула об пол зажатый в руке пузырек. И выплеснула все, что имела, каждую каплю сохранившейсяво мне магии, все свое отчаяние, все осколки силы, увеличенные этими волшебными чернилами, – все, все, все я вложила в последние линии стратаграммы.

Краем глаза я видела, как мое отражение устремилось к стеклу.

Отданная магия рванула меня болью – всю хранившуюся в чернилах силу я вбила в одну-единственную стратаграмму.

В одно заклинание, которое разбило все стекла в доме – все зеркала и окна разом.

Грохот разорвал воздух надвое.

Рубаха облепила мое потное тело. Голова шла кругом. Упав на четвереньки, я поползла к зеркалу. Осколки стекла впивались в руки – зеркального стекла и оконного, они все перемешались на полу.

Две костлявые, распадающиеся ладони удержались за края зеркальной рамы, словно хотели вытянуть себя из нее, но теперь они висели в пустоте.

– Ну, ты даешь!

Я оглянулась. Макс привалился к дверному косяку, вторые веки закрыты, голубые глаза смотрят спокойно и устало. Ран не видно, но заметно, что выжат до капли. Мне попались на глаза его ладони. Черные.

Я поднялась на ноги:

– Надо уходить. Не знаю, убито оно или…