Книга Мать смерти и рассвета, страница 317 – Карисса Бродбент

Но однажды вечером – дочери уже исполнилось пять лет – что-то меняется. Недавно она научилась заплетать косы, поэтому я позволяю ей садиться сзади и играть с моими волосами, пока я готовлюсь ко сну. И в такой привычный момент она задает вопрос, от которого у меня замирает сердце.

– Мама, – спрашивает она, – откуда у тебя на спине такие бугристые линии?

В комнату входит Макс, только что уложивший сына спать, и тоже резко останавливается. Мы смотрим друг на друга в явной панике, как будто оба внезапно осознаем, что в итоге придется сделать.

Мне, конечно, не нужно отвечать на вопрос сегодня. Дочка еще такая маленькая, ее очень легко отвлечь. Поэтому я целую ее в щеку и говорю:

– Хочешь узнать секрет? Твой папа очень, очень боится щекотки.

И это дает начало беспорядочной игре, которая заканчивается тем, что мы все катаемся от смеха по полу, Макс громко объявляет меня предательницей, а дочь начинает похрапывать задолго до того, как подходит время ложиться спать. Но позже той ночью мы с Максом лежим в объятиях друг друга, и я знаю, что мы думаем об одном и том же.

Мы не обязаны рассказывать нашим детям о прошлом ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра.

Но однажды прошлое и будущее столкнутся.

По какой-то причине эта мысль приводит меня в ужас. Мы приложили так много усилий, чтобы оградить детей от худшего наследия прошлого. Но в то же время все, что мы делаем, проистекает оттуда. Мы взяли самые трудные моменты нашей жизни и превратили их во что-то великое. Макс оживает каждый день, преподавая в доме, который когда-то преследовал его в ночных кошмарах, превращая кладбище в место роста и обучения, – что это, если не исцеление?

Возможно, я создала Гильдию ради той девочки,которая в тринадцать лет жила в крошечной комнате в большом доме и мечтала о свободе.

Гильдия – мое третье дитя, а в некоторых смыслах даже первое, как бы ужасно это ни звучало. Мы создаем отделения в каждом государстве Союза, в Бесрите, на южных островах. Когда-нибудь я даже построю отделение в землях фейри.

Порой, однако, меня ошеломляет мысль о работе, которую еще предстоит сделать. Возможно, рабства в Трелле больше не существует, но оно все еще практикуется во множестве других стран. И даже там, где нет рабства, есть бедность, жестокое обращение, кабала. С каждой новой страной, которую я посещаю, я обнаруживаю, что беды скрываются в огромном количестве мест. Я нахожу детей в крошечных комнатах. Я вижу потерянные души.

Я вижу себя в каждом из этих детей. Я смотрю на свою замечательную жизнь и жалею, что не могу дотянуться сквозь время и пространство до той маленькой девочки, которая мечтала именно об этой жизни.

Но вместо этого я тянусь через горы, тянусь через пустыни, моря и равнины, тянусь через весь мир ко всем другим детям, сидящим в маленьких комнатах, и шепчу: «Смотри. Смотри, что у тебя может быть».

Достаточно ли этого? Конечно нет.

Но может, это уже что-то – менять мир по одной жизни зараз. Да, это уже что-то.

* * *

Еще рано. Мы с Максом часто встаем до восхода солнца, чтобы провести несколько драгоценных мгновений в одиночестве перед началом дня. За эти годы мы выучили друг о друге все. Я знаю его лучше, чем саму себя: каждый ритм его тела, каждое незаметное выражение лица, каждое проявление доброты или признак раздражения. Каждый обыденный способ сказать, что он любит меня.