Книга Мать смерти и рассвета, страница 316 – Карисса Бродбент

Мы снова моргаем, и проходит еще год. Рождается наша дочь. Сын появляется на свет два года спустя.

Я сражался с чудовищами, смотрел смерти в лицо и пережил заключение, и все же самым страшным моментом в моей жизни был тот день, когда я впервые взял на руки дочь. Я никогда не любил так глубоко и не боялся так сильно. У нее янтарно-зеленые глаза, напоминающие о солнце, пробивающемся сквозь листву.Время от времени дочь смотрит на меня, и я вспоминаю давний кошмарный сон – приходится считать вдохи, пока он не уйдет из памяти.

Понимаете, это то, чего обычно не рассказывают в счастливом конце.

Нет, не сомневайтесь, конец нашей истории очень счастливый. Но прошлое оставило на нас с Тисааной след. Сначала, несколько лет назад, мое тело даже не знало, как реагировать на покой. Я ходил с постоянно напряженными мышцами, как будто в любой момент что-то могло выскочить из теней и украсть у меня заново обретенную жизнь. Конечно, я утешал себя тем, что это чувство рано или поздно пройдет.

Но минул год, за ним второй, пятый, седьмой, а давний страх по-прежнему со мной. Когда-то я опасался мечей, магии и грозовой пыли – теперь я опасаюсь высоких деревьев, острых камней и оставленных без присмотра столовых ножей. Я всегда начеку, выискиваю все способы, которыми мир может отнять что-то ценное.

Однажды на меня снизошло озарение. Мы с Тисааной лежали в постели, придавленные раскинутыми руками и ногами спящих детей. Позади осталась долгая неделя, особенно богатая на тревоги. Тисаана только что задремала, ее ресницы слегка трепетали. Сын уютно устроился в ее объятиях, а дочь прилегла в моих, похрапывая, как упитанный фермер средних лет, и все же оставаясь совершенно очаровательной. До абсурда идеальный момент – та жизнь, о которой я никогда не смел мечтать.

И тогда, в этот идеальный момент, на меня снизошло осознание.

Вот что значит, когда есть что терять.

Вот что значит, когда есть что любить.

И сейчас мне есть что любить – так много всего.

Тем не менее иногда я лежу без сна по ночам, и на темном потолке возникают образы, от которых не получается избавиться. Иногда меня так пугают всевозможные «Что, если…» и «А вдруг…», выплывающие из теней прошлого, что я не могу дышать. В такие минуты Тисаана придвигается ближе, ее ладонь прижимается к моей груди, прямо над сердцем, и жена шепчет мне на ухо:

– Утром мы все по-прежнему будем здесь.

И по какой-то причине, как и всегда, как и в тот день, когда она появилась в моем саду и сказала, что мир мог бы стать лучше, я верю ей.

И закрываю глаза.

ТИСААНА

Однажды, много лет назад, я сказала Максу, что построю лучший мир.

И я построила.

Годы так добры к нам. Вместе мы с Максом оставляем свой след в мире: восстановленная страна, открытаяшкола, Гильдия и, наконец, наши дети.

Дочь очень похожа на Макса, хотя у нее мои глаза и мамин нос. Сын, даже в три года, уже отличается задумчивостью и темпераментом. Он появился на свет с криком, как будто уже недовольный несправедливостью жизни.

«Я знаю, – хотелось мне сказать в первый раз, когда я обняла его. – Знаю, что здесь ярко, холодно и вообще слишком много всего, но мы защитим тебя».

И мы держим это обещание. Мы с Максом строим для них дом, надежный, безопасный, наполненный любовью. Мои дети никогда не узнают, каково это – убегать из дома посреди ночи. Им никогда не придется бороться за жизнь.