Книга Мать смерти и рассвета, страница 24 – Карисса Бродбент

Я вздрогнула, будто от удара.

Не теряй самообладания. Не раскисай. Смотри вперед.

– Конечно, я все понимаю, – выдавила я. – Тогда я снова отправлюсь в Илизат одна. Не будем рисковать никем, кроме меня.

– Это самоубийство. У тебя почти не осталось…

Серел оборвал себя, но я знала, что́ он хочет сказать. У меня почти не осталось магии.

– Ты не выживешь в Илизате.

– Я уже бывала там.

Он взял меня за руку прежде, чем я успела ее отдернуть.

– В прошлый раз я думал, что мы потеряли тебя, – пробормотал он. – Я не хочу тебя потерять.

Серел смотрел на меня с огромной искренней любовью. И все же в тот момент я была готова его возненавидеть.

«Мне все равно! – хотела кричать я. – Лучше умру, пытаясь спасти его, чем остановлюсь».

– Я готова рискнуть.

Филиас и Серел снова переглянулись, – боги, да пусть уже прекратят это!

– Речь не только о тебе, – заметил Филиас. – Тебе многое известно. Если ты попадешь в руки Нуры…

Меня захлестнуло волной гнева – настоящей ярости. Он посмел считать меня обузой!

Он говорил, что собирается оставить моего любимого в тюрьме и запретить мне попытки спасти его самостоятельно, потому что считает меня – меня, пожертвовавшую всем, пожертвовавшую слишком многим, – проклятой обузой!

Я вскочила на ноги, вырвав руку из пальцев Серела:

– Я не оставлю Макса там! Я согласилась помочь вам. Согласилась остаться здесь, с войском повстанцев. Но я ясно дала понять с самого начала, что я не оставлю его в тюрьме.

– Тисаана, я знаю… – начал Серел, но я не дала ему договорить:

– А ты знаешь, что Макс был единственным, кто помогал мне вытащить тебя из рабства? Единственным?Мы все очутились здесь только благодаря ему. Каждый из нас обязан ему жизнью.

– Нам не хотелось принимать такое решение, – грубовато ответил Филиас.

Я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь совладать с захватившими меня чувствами, и повернулась к Саммерину.

– Ты понимаешь, чего они хотят? – спросила я на аранском.

Он едва заметно кивнул, и что-то в выражении его лица заставило землю уйти у меня из-под ног.

– Ты знал, – пробормотала я.

Целитель поморщился:

– Я пытался их переубедить.

«У меня есть отличный друг, намного лучше, чем я заслуживаю, – как-то сказал мне Макс. – И если бы Саммерин оказался в таком положении, я бы ни за что, никогда не оставил его там».

С моих губ сорвался сдавленный, горький смешок.

– Он скорее бы умер, чем оставил тебя в тюрьме. А теперь ты тоже отказываешься от него. Ты же ему как брат.

Саммерин отшатнулся, будто я его ударила:

– Ни за что, Тисаана. Ни за что.

– Мне тоже не нравится такое решение, – продолжал Филиас. – Честное слово. Но мы все теряли дорогих людей. У всех у нас за плечами утраты. И мы не можем потерять кого-то еще только для того, чтобы вернуть одного. Мы просто… не можем.

Серел приподнялся и потянулся ко мне:

– Тисаана, мне очень жаль.

Мой взгляд снова упал на эту про́клятую богами малину. Теперь я все поняла. Они принесли ягоды мне в утешение.

В тот момент я ненавидела – искренне, от души – каждого из них.

– Мне нужно побыть одной, – сказала я. – Пожалуйста.

Никто не стал спорить. Наверное, уходя, они смотрели на меня с состраданием – мне не было до этого дела. Стоило им исчезнуть, как я схватила миску с малиной и с размаху швырнула об стол. Глиняная посуда разлетелась вдребезги вместе с моим самообладанием. Ягоды оказались перезрелыми. Там, где они упали, дерево столешницы окрасилось алыми пятнами, похожими на кровь.