Книга Дочь всех миров, страница 121 – Карисса Бродбент

Как давно ко мне никто так не прикасался? С бескорыстной симпатией?

Мое тело не знало, как реагировать, кроме как раствориться в этой нежности, умоляя о продолжении. Боги, я мечтала о продолжении.

Но тут Макс начал отстраняться.

– Не надо, – прошептала я прежде, чем успела себя остановить.

Он замер. Я снова почувствовала его дыхание на затылке, на мочке уха.

– Что не надо?

«Не останавливайся. Никогда не останавливайся».

Я повернулась к Максу. Он стоял так близко, что почти касался носом моей щеки. Воздух между нами вибрировал, и весь мой мир сузился до нескольких дюймов, где встречалось наше дыхание. Макс внимательно рассматривал меня из-под отяжелевших век, словно изучал до мельчайших деталей, но все же…

…Все же я успела узнать его достаточно хорошо, чтобы видеть, что он напуган не меньше меня.

Всю жизнь я добивалась внимания. «Смотри на меня», – мурлыкала я мужчинам, для которых танцевала. «Смотри на меня», – потребовала я от Эсмариса последним выдохом перед его смертью. «Смотрите на меня!» – приказывала я каждому, кто осмеливался взглянуть на мою исполосованную спину.

И каждому из них я показывала лишь какой-то маленький кусочек тщательно скрываемого целого – такие же фрагменты, как я сама.

Но сейчас по взгляду Макса я понимала, что он видит меня целиком, видит все мои неуместные, несовпадающие части. И никогда в жизни меня еще не переполнял настолько сладкий, мучительный ужас.

Я перевела взгляд на его губы и попыталась представить, что будет, если показать ему еще одно слабое место, еще один кусочек правды. Позволить себе хотеть чего-то.

Что не надо?

Не надо переставать прикасаться ко мне, видеть меня, нуждаться во мне.

Но я выдавила приятную улыбку:

– Не надо мне льстить. Совсем не похоже на тебя.

И вдруг он словно исчез. Он отстранился так быстро, что вокруг меня внезапно образовалась зияющая дыра.

– Тебе нужно поспать, – поспешно выпалил он.

Я послушно кивнулав ответ, но мне пришлось сцепить руки за спиной, чтобы Макс не заметил, как они трясутся.

– Доброй ночи, Макс, – тихонько сказала я.

– Доброй ночи, Тисаана.

Шагая по коридору, я спиной чувствовала его взгляд. Когда я закрывала дверь, Макс все еще не двинулся с места.

В ту ночь мне снился стук в дверь. Мне снилось обжигающее тепло кожи – прикосновение губ к шее, груди и внутренней поверхности бедер, сладкая тягучая тяжесть между ног, разрываемая одним движением одежда. Мне снилась пара знакомых голубых глаз с полуопущенными от желания веками, хорошо знакомый голос, издающий прерывистый, отчаянный стон у моего рта.

Мне снилась скользкая страсть, поглощающая, разбивающая на осколки, уничтожающая. Вкус пота, соленого и отдающего железом и…

Железом и…

Сон изменился.

Меня обдало холодом, который перемежался с ожогами, оставленными кровью и огнем прощальных поцелуев всех тех, кого я бросила. Лоб, щека и еще дюжина, даже сотня багровых пятен там, где губы Макса прикасались к моему телу.

Желание превратилось в ужасный страх.

Я позвала его по имени.

Но Макс исчез.

Когда наутро я очнулась от прерывистого, беспокойного сна, так и не выспавшись, Макс уже был на ногах.

Он сидел за обеденным столом с письмом в руках и при виде меня молча сунул мне конверт. На лицевой стороне конверта безупречным почерком было выведено: «Тисаане».