Книга Дочь всех миров, страница 111 – Карисса Бродбент

– Я могу отвечать только за себя. Вот и все. Никто больше ничего мне не должен.

– Неправда. Они несут ответственность перед тобой. Они обязаны быть порядочными людьми. – Он выдохнул сквозь стиснутые зубы. – Иногда… иногда я смотрю на тебя и просто поражаюсь, как сильно разные люди тебя подвели. Очень сильно подвели. Меня тошнит от одной мысли об их предательстве, а тебя нет? Как можно смотреть на кого-то из них и не мечтать выцарапать им глаза?

– Речь идет не обо мне, – парировала я. – Я хочу изменить ситуацию. И для этого мне придется использовать любые доступные инструменты.

– Любые доступные инструменты?

– Да.

– И что это, собственно, значит? Какие инструменты тебе нужны? Тисаана, не надо мерить себя только ценностью для влиятельныхмужчин. Эти люди используют тебя и выбросят, не задумываясь.

Я со свистом втянула воздух. Горячая волна прошла по телу.

Я слышала в его голосе хорошо знакомое осуждение. Оно и раньше постоянно меня сопровождало: в перешептываниях в коридорах, в сладкой лести каждого мужчины, для которого я танцевала. Я знала его запах так хорошо, что могла учуять за милю.

Я вскочила на ноги, сжав кулаки.

– Это неправда, – выплюнула я. – Макс, мне больше нечем себя мерить. Я до сих пор жива только благодаря моей ценности для влиятельных мужчин. И не смей так обо мне говорить.

Его лицо дернулось, рот приоткрылся.

– Нет, я…

– Ты не имеешь права указывать, как я должна относиться к тому, что со мной случилось. И что хорошего даст мне злость? Зачем она мне? Чтобы утонуть в ней? Использовать ее как предлог, чтобы пустить свою жизнь под откос?

Макс поджал губы. Я увидела боль на его лице, и она тут же эхом отозвалась в моей груди.

– Вероятно, ты имеешь в виду какого-то определенного человека? – натянуто выдавил он.

Повисла тишина. Мы смотрели друг на друга, и оба мечтали взять свои слова назад. В ушах стучала кровь, глуша все звуки.

Поэтому я с облегчением вздохнула, когда Макс заговорил первым:

– Я бы никогда не посмел осуждать тебя. Это было бы грубо с моей стороны.

Большинство людей отводили глаза, когда извинялись. Но Макс смотрел на меня в упор, упрямо поджав губы.

– Прости.

Мне еще не доводилось видеть стыд на его лице. Он смягчал резкие черты, отчего Макс выглядел… грустным. Таким же измотанным, как и я.

Я смотрела на него, размышляя.

Однажды в Трелле я прогуливалась по границе поместья Эсмариса и наткнулась на мертвую птицу. Видимо, она попала под колесо фургона – ее переехало посередине, блестящие черные крылья с огненными кончиками распластались по белым камням мостовой. Я опустилась на колени, рассматривая мрачную красоту засохшей крови на фоне переливающихся перьев, гротескную симметрию раскинувшихся крыльев. Я пыталась представить, как она сидит, не двигаясь, а колесо приближается к ней. И не могла понять, как она туда попала? Почему не улетела от опасности?

Иногда я ловила себя на том, что смотрю на Макса, на невидимые шрамы, покрывающие каждый дюйм его тела и души, и думаю о том же: «Что случилось? Почему ты не улетел?»

– Ты хочешь, чтобы я ненавидела Ордена так же сильно,как и ты, – тихо сказала я. – Но не хочешь объяснить почему. Что они тебе сделали?

Он тихо выдохнул:

– Я не могу ответить на этот вопрос.

– Или не хочешь.

Он долго смотрел на меня задумчивым взглядом, нахмурив брови.