Книга Янтарь рассеивает тьму. Каин, страница 108 – Люцида Аквила

– Если думаешь, что телесные наказания пугают демонов, то все совсем наоборот. – Морион сильнее сжал чужие пальцы в ладони, вызывая легкое болезненное покалывание, и Люциан внезапно почувствовал что-то еще, помимо гнева. – И злишься ты сейчас не из-за моих слов, а из-за всего того, что происходит в последнее время, просто на мне проще сорваться.

Морион сел, не расцепляя рук и не отводя внимательного взгляда.

Люциан уже открыл рот, чтобы поспорить, но тут же был перебит.

– Не пытайся отнекиваться, я пусть и не всегда понимаю тонкости людского общения, но сейчас все очевидно. Я знаю, как тебе непросто отрекаться от прошлой свободы, бросать родной дом и трон, друзей, которые находились рядом с тобой с самого детства. Знаю, как тебе непросто было осознать, что та, кого ты выбрал в невесты, можно сказать, никогда не существовала, и как непросто было вспомнить, что твоей семьи не стало. Не думай, что я буду потешаться над твоими страданиями, если ты решишь обсудить их. И не думай, что разумно копить боль в себе в надежде, что она сама растворится, а потом внезапно выплескивать ее на окружающих. Да, возможно, несколько лет назад я бы принял это за слабость, но сейчас… Отныне твоя боль – моя боль, как и твое счастье.

Люциан незаметно вздрагивал, слушая его слова, которые закрадывались в сердце и душу и непременно находили там отклик.

– Потому что мы связаны? – сдавленно спросил он.

– Потому что я дорожу тобой. – Голос Мориона звучал тихо, как ласковый ветер.

Люциан почувствовал, как по его щеке скатилась слеза, за ней еще одна и еще. Тоска с силой сдавила грудь. Впереди его ждал целый новый мир и новая жизнь, ради которых он был вынужден отречься и от своего прошлого, и от дорогих ему людей. От осознания того, что ему на плечи взвалили бремя ответственности, становилось страшно и обидно. Он с самого начала не желал перерождаться, не желал быть великой сущностью и в свое время именно поэтому бежал из Асдэма, опасаясь,что эта участь постигнет его. Он всей душой любил свой клан, любил свой народ, смертный мир и Лунные земли, и если бы не влияние нача́ла на его собственное «я», то он не смог бы принять тех решений, которые в итоге принял. Не смог бы заявиться в зал совета и сообщить, почти не изменившись в лице, что отрекается от трона. Пусть он и сохранил свою человечность, в этот момент осознал, насколько сильно все-таки изменился. И от этого ему стало еще больнее. Он ведь так не хотел терять самого себя…

– Великая сила требует больших жертв, по крайней мере, так говорили всегда, – тихо напомнил Морион, потянув его за руку, и Люциан поддался, словно тряпичная кукла. – Но это не значит, что она повлечет за собой одни лишь несчастья. Ты не один, и тебя никто не станет запирать. Ты сможешь наблюдать за этим миром и даже посещать друзей. Я сделаю все, чтобы никто не ограничил твою свободу, и для тебя не будет ни запретов, ни наказаний, – твердо закончил он, и серые радужки его глаз почернели, показывая угрожающую решимость.

Люциан смотрел в них и чувствовал, как в глубине его души смешиваются горечь печали и сладостная радость оттого, что рядом с ним находится тот, кто всегда поддержит. Тот, кто способен понять его больше, чем он понимал самого себя.

Наконец он не выдержал и грустно улыбнулся, а потом уткнулся лбом в плечо Мориона, продолжая ронять слезы.