Книга Ночная радуга, страница 21 – Жанна Володина

— Есть предпочтения по цвету, материалу, фасону?

— Что-нибудь серебряное, платиновое, — говорю я, вспомнив свои новые туфли, к которымподойдет что-то серое. Да. Обязательно серое.

— Вы знаете, есть в новой коллекции перламутрово-ежевичное платье! — радостно восклицает девушка с бейджем "Татьяна". — Сейчас вынесу. Чай? Кофе?

Поблагодарив, отказываюсь и сажусь на маленький розовый кожаный диванчик в ожидании. И платье превосходит все мои ожидания. Фасон "Рукав епископа". Просторный рукав расширяется книзу и собирается на манжете. Платье с закрытой грудью, высоким глухим воротником и открытой спиной. Длина до середины икр. Чудесный цвет спелой, даже переспелой ежевики разбавлен серым перламутром.

— Примеряем? — с надеждой спрашивает Татьяна и, получив согласие, удаляется со мной за ширму. — Помочь?

— Да. Спасибо! — благодарю я ее, с наслаждением гладя чудесный материал и получая удовольствие от тактильного контакта.

— Вам очень-очень идет! — хлопает ресницами Татьяна. — Но надо подгонять. Чуть-чуть на талии широковато… Это займет пару часов. Зову портного?

— Да, — немедленно соглашаюсь я, влюбившись в платье с первого взгляда.

— У меня самая красивая дочь на свете! — говорит отец, восхищенно глядя на меня, церемонно целуя мою руку и подавая мне бокал холодного шампанского.

— Хороший отец должен был бы гордиться любящей дочерью, — спокойно упрекаю я его, получая удовольствие от того, что он досадливо морщится.

— Лера… — устало начинает он. — Я понимаю, что не был настоящим отцом в том смысле, какой в это слово вкладываешь ты… Но я старался им быть. Правда. Только это было непросто.

— Потому что ты обидел маму? — не хотела этого говорить, но сказала.

— Потому что я обидел тебя, — честно отвечает отец, такой элегантно красивый в сером костюме и серой, на пару тонов светлее, рубашке.

— Вы не первая и не единственная пара, которая развелась, — спокойно пожимаю я плечами. — Мне не семь лет, чтобы расстраиваться по-настоящему. Я выросла, папа.

— Я вижу, дочь, — улыбается мне отец. — И я горжусь тем, какой ты выросла.

— Зачем я здесь? — лениво интересуюсь я, оглядывая зал ресторана. — У тебя нет спутницы?

— Ты хочешь знать, нет ли у меня женщины? — тихо смеется отец, время от времени салютуя бокалом разным людям в зале. — За все эти годы у меня было немало женщин, но ни одна не подошла на роль постоянной спутницы. Не знаю, почему так получилось.

— Может,ты был слишком требовательным? — вдруг спрашиваю я, встречаясь глазами с глазами отца. — Хотел идеала, но не встретил?

— Не думаю, — не соглашается он. — Я с юных лет знал, что идеал не существует. Всё проще, Лера. Я так никого и не смог полюбить. А жить без любви оказалось невозможно.

Наверное, мои глаза стали больше возможного размера, так я удивилась этим словам отца. Мои представления о его жизненных целях были совершенно иными.

— Поэтому ты один? — осторожно предполагаю я.

— Поэтому я с тобой, — смеется отец, еще раз салютуя бокалом, но теперь уже мне. — Дочь — это другая любовь и другая гордость, не менее сильная, чем любовь к своей женщине. Иногда и более сильная, поверь мне.

Я не могу поверить. Пока не могу. Слишком долго отец был не со мной. Да и сейчас я с ним хоть и не по принуждению, но по договору. Просто я держу слово.