Книга Ночная радуга, страница 113 – Жанна Володина

Виктор Сергеевич не обижается, а тепло улыбается мне и интересуется:

— Никита Алексеевич приглашает вас в беседку к пруду пить чай. Что мне передать ему?

Я не даю увести меня от темы разговора:

— Как вы объясняете отцу всё происходящее со мной? Он же умный человек. Неужели покупается на ложно выигрышные ходы Верещагина?

— Моя задача — не вмешиваться в действия этих людей. Мой приказ — быть всегда возле вас, — охранник терпеливо ждет моей следующей реплики.

— Вы хотите сказать, что Вяземский верит вам? — настаиваю я на ответе.

— И это тоже, — кивает Виктор Сергеевич. — Но по-настоящему я служу только одному человеку. И это ни тот, ни другой.

— Вы не скажете кто? — понимаю я, ощущая, как скручивает желудок от ощущения нереальности происходящего. — Есть еще кто-то?

— Всегда есть еще кто-то, — философски отвечает мужчина. — Так как насчет вечернего чая?

— Скорее, ночного, — поправляю я его, глядя на часы. — Первый час ночи.

— Время — вещь относительная, — снова философствует Виктор Сергеевич. — Горячий чай прохладной осенней ночью согревает и вдохновляет.

— На что? — удивляюсь я.

— На жизнь, — улыбается мой странный охранник.

В крытой беседке тоже есть камин, березовые дрова в нем горят ярким веселым пламенем, издавая приятный треск и создавая обманчивое впечатление уюта и безопасности.

— Ты любишь красный чай? — звучит неожиданный вопрос. — Юньнаньский красный чай со вкусом миндаля и меда?

— Я никогда такой не пробовала, — отвечаю я, проходя вглубь беседки.

На круглом столе под стилизованным под старину бронзовым светильником накрыт чай на двоих.

— Мне хотелось бы утром вернуться к отцу, — твердо говорю я.

— И что потом? — спрашивает Верещагин. — Будешь ждать нашего развода и искать другого мужа? Того, которого посоветует отец?

— А потом я планирую вернуть свою жизнь до всего этого… — откровенно делюсь я своими планами.

— Что такого было в твоей жизни там, дома, чтобы ты мечтала вернуть ее? — не понимает меня Никита.

— Там моя семья, мои друзья и моя работа, — отвечаю я и четкоосознаю, что это абсолютная правда. Это всё, что мне нужно в этой жизни. Наверное…

Бордово-золотистый чай в нежно-голубых фарфоровых чашках смотрится по-королевски. Благородный аромат и терпкий вкус элитного сорта доставляет удовольствие и успокаивает.

— Отец был хорошим охотником и собачником, — вдруг говорит Верещагин. — Сколько себя помню, в нашем доме всегда были собаки. А его любимчики Ерема и Фома стали просто членами семьи. Мне иногда казалось, что они мои братья.

— У меня никогда не было собак. Я их не люблю. Уважаю, но не люблю, — сознаюсь я. — Мне тебя не понять. Хотя нет… Понимаю. У Игоря тоже страсть к охоте. Максим просто любит охоту, а для Игоря это больше, чем увлечение.

— Жданов? — прищуривается Никита. — Он тебе нравится?

— Почему нравится? — искренне удивляюсь я. — Я его люблю. Большую часть жизни преданно люблю. Как и он меня.

— И что же вам мешает быть вместе? — резко вставая из-за столика и отходя к камину, чтобы подбросить дрова, желчно спрашивает Верещагин.

— Ничего. Мы вместе, — смеюсь я. — Мы дружим двадцать три года. В качестве любовников и супругов мы друг друга никогда не рассматривали.

Верещагин, сидящий на корточках возле камина, разворачивается ко мне и неожиданно улыбается. Облегченно и радостно.