Онлайн книга «Триумф поражения»
|
— Дед! — почти мольба. — Внук! — почти крик. Вскоре дед уходит, нагло подмигнув и попрощавшись с нами до утра. И в доме наступает тишина, тревожная и какая-то тяжелая. — Нина! — Холодильник внимательно смотрит на меня с другого конца стола и оправдывается. — Мой дед — человек импульсивный и не поддающийся влиянию. Еще он твердо уверен в том, что обладает великолепным чувством юмора. Если он тебя каким-то словом обидел, то прошу за него прощения. Он сам, к сожалению, никогда не попросит. — Что ты! — смущаюсь я. — Все в полном порядке! Мы, правда, пойдем жарить рыбу на пруд? — Правда! — Холодильник встает из-за стола и, усмехаясь, говорит. — Должен же я утереть нос Матвею. Моя рыба лучше. — Ты будешьее ловить? — наивно спрашиваю я, обрадовавшись, что мы идем на рыбалку. Холодильник смеется, но не обидно. а как-то ласково: — Нет. На рыбалку мы не пойдем. Жарить я буду морскую рыбу. Открытая беседка оказывается очень большой, с высокой крышей, вытянутым овальным столом, плетеными креслами и мощным угольным грилем. В течение получаса я наблюдаю за тем, как умело, несуетливо и просто красиво готовит Холодильник. Как ловко он чистит рыбу, быстро режет овощи. Я сижу в кресле и кутаюсь в большой теплый плед, развлекая Холодильника рассказами о своих первых проектах. — Мы делали праздник для заслуженной спортсменки, которая пишет стихи и песни, по фамилии Козакова. Димка все перепутал и приготовил вместе с ее студентами, а она преподавала в институте физкультуры, литературный монтаж на стихи известной современной поэтессы Риммы Казаковой "Быть женщиной", рассказываю я Холодильнику, который натирает рыбу божественно пахнущей смесью специй. — Я проворонила этот момент и на генеральном прогоне номеров пришла в ужас! Сначала студенты проникновенно говорили о том, какой чудесный человек их преподаватель, а потом хвалили ее стихотворение о женщине и читали его пафосно и надрывно, словно выступали на съезде компартии. Быть женщиной — что это значит? Какою тайною владеть? Вот женщина. Но ты незрячий. Тебе ее не разглядеть. — Что ты хочешь? — сказал мне тогда Димка. — Спортсмены. Они, знаешь, как долго текст учили! Нет! Им новый не выучить! Придумай что-нибудь! И если женщина приходит, себе единственно верна, она приходит — как проходит чума, блокада и война. — Прекрасные слова! Подписываюсь под каждым! — прерывает мой рассказ Холодильник. — Чума, блокада и война… Так что ты придумала? — Ничего особенного, — пожимаю я плечами. — Убрала слова об авторстве Козаковой и придумала новые слова о ее любви к стихам Казаковой. — А если бы она их не любила? — насмешливо спрашивает Холодильник. — А я не стала рисковать. Я ей позвонила и рассказала всю историю как анекдот. Она долго смеялась, поделилась тем, что с тех пор, как начала писать и публиковаться, такая путаница уже случалась. Так что все обошлось! Но читали студенты-физкультурники ужасно! Никак не могли поймать нужную интонацию. — А как заканчиваются эти стихи? — Холодильниккладет на мою тарелку готовую рыбу. Но если женщина уходит, побито голову неся, то все равно с собой уводит бесповоротно все и вся. И ты, тот, истинный, тот, лучший, ты тоже — там, в том далеке, зажат, как бесполезный ключик, в ее печальном кулачке. — Грустно, — констатирует Холодильник. — А как же счастливая любовь? Она же бывает? |