Книга Триумф поражения, страница 225 – Жанна Володина

Я ложусь на кровать, смотрю в потолок и не знаю, что мне теперь делать. Холодильник настроен очень серьезно, а я до сих пор не могу понять, что мне надо… Да. Не буду врать самой себе. Этот мужчина не может не нравиться.

Красив, силен, богат и… добр. По крайней мере, ко мне. Я ему нравлюсь, по его словам, даже больше, чем нравлюсь. Страсть его я ощущаю каждым волоском на теле, каждой клеточкой кожи, каждой мурашкой. И тело мое все отчетливее и сильнее откликается на эту мужскую страсть, похожую на природную стихию. Я ничего о нем больше не знаю. Да — умен. Да — ревнив. Да — способен быть чудовищно нежным. Что он читает? Как любит проводить свободное время? Что презирает и что ненавидит? Насколько он может быть уверен в том, что я не подведу его в той жизни, которой привыкла жить его семья? И воообще… собирается ли он меня в нее вводить или будет держать взаперти, например, в этом далеком от города доме?

Завалив и раздавив себя вопросами без ответа, я засыпаю. Мне снится Кристина, которая поит меня чаем и угощает пирожными, уговаривая выйти замуж за Генку. Генка тоже здесь, прячется в темном углу и боится из него выйти. Его закрывает своим крупным телом Сальмонелла. Она смотрит на меня как Кабаниха из пьесы Островского "Гроза": грозно, уничижительно для меня и величественно для себя.

— Кристина, помоги нам ее связать и спрятать в чулан! — просит Сальмонелла Кристину.

Просыпаюсь внезапно и резко. Сажусь на кровати и еще несколько минут прихожу в себя. Потом нахожу ванную комнату прямо напротив своей.Она оборудована современно, но скромно. Умываюсь холодной водой — и мне становится легче. Решаю не переодеваться: на мне джинсы и белая водолазка. Тихонько, стараясь не топать, спускаюсь по лестнице и замираю, услышав мужские голоса:

— Чего тянешь? Таких женщин берут сразу и навсегда, — это дед.

— Я достаточно напугал ее своим напором, чтобы сейчас все портить неразумной поспешностью, — это внук.

— Упустишь. Сбежит Песком сквозь пальцы уйдет, — пророчествует дед. — Она тебя боится и стесняется.

— Вот поэтому и не тороплю, — устало, но вежливо отвечает деду внук.

— Глупости! — ворчит дед. — Отрезай ей все пути к отступлению. Привязывай постелью.

— Дед! — грозный окрик Холодильника. — Побойся бога! Ты же старый человек! Что ты говоришь?!

— Я дело говорю! — эмоционально и так же резко отвечает дед. — Пока ты ее к себе приручать будешь, она сбежит. Вот увидишь, что сбежит! Давай я к Ильичу ночевать пойду. Он меня в свою баню зовет. И заночую у него.

— Зачем? — металлический привкус появляется в голосе Холодильника.

— Как зачем? Все двери перекроешь — и вперед! А там уж от твоего мастерства все зависит! — ехидничает дед.

— Слушай, — обманчиво ласково начинает говорить Холодильник. — Тебе деда Саша лет пятьдесят морду не бил никто? Решил от собственного внука получить?

Дед, не понятно мне почему, начинает громко и весело смеяться. Под этот смех я на цыпочках возвращаюсь на один пролет назад, а потом начинаю спускаться еще раз, специально топая.

— Нина! — радуется старший Александр Юрьевич. — Мы разбудили вас своими криками?

— Нет, — честно говорю я и тут же вру. — Меня разбудили пчелы.

— Тебя укусила пчела? — Холодильник быстро подходит ко мне и хватает меня за плечи. — Куда?