Книга Триумф поражения, страница 139 – Жанна Володина

С каждым моим словом плечи Холодильника каменеют все больше и больше, подбородок обозначается все резче, руки, выпустившие папку, медленно сжимаются в кулаки.

— Все так? — дублирую я вопрос.

Холодильник делает шаг вперед и берет меня мертвой хваткой за плечи.

— Не смейте! — шепотом кричит он.

— Не нравится? — злорадно смеюсь я. — Что я сказала не так?

— Не смейте говорить о себе так! Обо мне можете говорить все, что вам угодно, о себе — нет! — отрезает Холодильник и смотрит на наручные часы. — Вы неверно трактуете нашу ситуацию. Но об этом мы поговорим через четырнадцать дней и три часа.

От удивления теряю дар речи и молча смотрю на мужчину.

— И не торопитесь с выводами. Ни насчет меня, ни насчет Матвея, — Холодильник отпускает меня.

— Ваш друг — непорядочный человек? — не отступаюя.

— Мой друг — замечательный человек, — без пафоса, спокойно отвечает на мой выпад Холодильник. — И он мой единственный друг, хотя в последнее время общаемся мы нечасто. Я верю ему, как себе.

— Тогда в чем проблема? — нервно смеюсь я. — Он для меня не опасен так, как вы. Или вы намекаете на ту старую историю?

— Какую историю? — не понимает меня Хозяин.

— О девушке, которую вы поделили, — напоминаю я ехидно. — Меня вы не поделите! Ни один из вас мне не нужен.

Холодильник растерянно смотрит на меня, потом медленно говорит:

— Никто делить вас и не планировал.

— Вот! С этого места поподробнее! — неадекватно радуюсь я его последней реплике. — Познакомьте меня со своими планами.

— Через четырнадцать дней, — отвечает Холодильник, указывая мне на дверь.

Когда я уже берусь за ручку двери, мне в спину бросают слова:

— Не пытайтесь больше встречаться с Татьяной! Вы все испортите!

Тут же разворачиваюсь и спрашиваю:

— Что я могу испортить? Что вообще происходит?

Холодильник отвечает жестко и коротко:

— Не лезьте! Вас это не касается!

Утро в агентстве начинается с неожиданной, необыкновенной, нелепой новости. Старый Хозяин, Климов-старший прерывает свой "медовый" год- путешествие и возвращается домой.

— Почему? — вытаращив глаза на Павлу Борисовну, хором спрашиваем мы.

— Я не знаю! — пожимает плечами Павла Борисовна.

— А мы только на прошлой неделе отслеживали по карте, где они проплыли, — вспоминаю я.

— Да. США. Мексика. Гватемала. Сальвадор. Эквадор. Перу. Чили. Аргентина. Фолкпендские острова. Уругвай. Бразилия. Сенегал. Гамбия. Кот-д/Ивуар… — наизусть вспоминает Костик. — Им же еще полгода плыть!

— Что-то случилось? — пугается Римма Викторовна. — Юрий Александрович заболел?

— Или, может, его Кристиночка? — подхватывает Димка.

— Друзья! Сама в недоумении! — Павла Борисовна открывает сообщение на своем телефоне. — "Добрый день, Павла! Мы возвращаемся. Вылетели домой. Подробности при встрече. Юрий".

— С одной стороны, — начинаю я размышлять, — это хорошо. С другой — тревожно как-то…

— Остается только ждать, — вздыхает Павла Борисовна. — Послезавтра Юрий Александрович будет в агентстве.

Два дня проходят в суетной лихорадке ожидания. Павел Денисович по просьбе Павлы Борисовны готовит фуршетный стол.Я слоняюсь по агентству и гоняю в голове вопросы, на которые у меня нет ответов.

Что не так с Татьяной? Кому она должна деньги? За что? Где ее муж, отец двух детей? Почему она бросила Машу? И, главное, почему мне нельзя лезть в эту историю? Вру. Главный вопрос не этот. Что будет через четырнадцать, нет, уже через тринадцать дней? И что мне делать с тревожной мыслью о том, что Холодильник заболел? По крайней мере, выглядит он так, словно полтора месяца до этого пролежал в больнице.