Книга Крепостная Эльза, страница 68 – Светлана Машкина

Мужская половина зала дружно выдохнула.

Хорошо, что в этот момент мне не надо было петь или говорить, я всего лишь благосклонно внимала тому, как Ромео прославляет мою несравненную красоту. Иначе, донельзя смущённая таким пристальным вниманием, я бы точно сбилась с текста.

Первые несколько минут я, словно в воду, погружалась в роль, и в какой-то момент забыла, что я — это я. На сцене не было больше попаданки Ирины, не было крепостной Эськи и актёрки Эльзы. Была юная, наивная и влюблённая до подкорки головного мозга Джульетта. Была восторженная девушка, которая видела мир и воспринимала его исключительно через призму своей любви. Для которой Ромео стал больше, чем возлюбленным — он стал её водой, воздухом, её солнечным светом. Её рассветами и закатами, ночным бархатным небом и сиянием алмазных звёзд. Вся жизнь Джульетты разделилась на до и после — до встречи с возлюбленным, и после того, как она поняла, что не сможет без него дышать.

В момент, когда Джульетта упала на грудь холодеющего Ромео, зрители замерли. Думаю, в эту минуту никто из них не сомневался, чем закончится истории любви — как и Ромео, Джульетта не представляла себе жизни без любимого. Напрасно Лоренцо пытался утешить её и уговаривал уповать на милость небес — для Джульетты больше не нужна была милость, и не пугала небесная кара. С гибелью любимого жизнь вытекала из Джульетты, как вода из разбитого сосуда.

На несколько секунд зал замер. Потом послышались жиденькие аплодисменты, но я не решилась открыть глаза и посмотреть, кто у нас такой смелый. Когда после нескольких хлопков зал взорвался овацией, я поняла, что первым мне похлопал король. Или его фаворитка. Не важно. Главное — пьеса произвела тот самый фурор, на который мы все надеялись.

Когда опустился занавес, граф Пекан рывком поднял меня за руки и звонко чмокнул в лоб:

— Умница! Талант! Бриллиант! Прав был Вольтан!

— Что я вам говорил, батюшка? — радовался Вольтан. — Не зря привёз? Теперь-то не будете спорить? А то — худая, дерзкая, выпороть и замуж отдать! Видите теперь, что есть среди крепостных настоящие самородки.

Граф Пекан нежно похлопал меня по щеке.Вроде по-отечески, но всё равно неприятно. Или потому, что не по-отечески, а как рекордсменку-кобылу, которая первой пришла к финишу?

— Все переодеваться и готовиться к следующему выступлению! — скомандовал Жураль. — Певцы, музыканты — ждите меня на заднем дворе. Танцорки сегодня не нужны.

Жураль подумал и добавил:

— Наверное.

Никто не знал, какая блажь придёт в голову королю, может ему, на ночь глядя, вместо песен танцев захочется.

В гримёрную меня провожал Вольтан:

— Рада? — спросил он.

— Да, барин.

— То-то же! Ещё ехать не хотела, боялась, что батюшка тебя наложницей сделает! В нашем поместье о таком и не слышали никогда. Кого хочешь спроси — ни я, ни мои друзья и близкие, тем более отец, никогда к крепостным девкам не лезли.

Ничего, что я уже спросила? Про друзей-приятелей, допустим, Вольтан многого не знает — лезли, ещё как. Но ни он, ни граф Пекан в приставании были не замечены. Даже удивительно было узнать о такой избранной порядочности. На конюшню отправить — легко, но никакого интима!

Так как никто не знал, что на уме у величества, нас до ночи держали в боeвой готовности. Наряды, костюмы, одежды для танцев — всё было разложено и развешено так, чтобы успеть быстро сметить имидж.