Книга Крепостная Эльза, страница 67 – Светлана Машкина

Заметив, что я не слишком старательно радуюсь, Акулька ткнула меня в бок.

— По конюшне соскучилась? — прошептала она. — Увидят, что плохо радуешься — мало тебе не покажется.

— Кто на меня смотрит?

— Зря ты так думаешь. Маши давай, и ори громче, лучше здесь орать, чем у столба.

Воспоминание о столбе в конюшне крепко зацепилось в моей памяти, и я начала истого радоваться и размахивать зажатым в руке платком.

Открытая карета короля и его фаворитки блестела от позолоты. Король был не стар, но и молодым его назвать сложно. Румяные ещё щёки подёрнуты голубоватой сеткой сосудов, взгляд, цепкий и внимательный, был тяжёлым и каким-то липким. Разряженный в пух и прах, весь в бантах, лентах и драгоценностях, его величество напомнил мне мультяшного крысиного короля из «Щелкунчика». Выражение лица как раз такое — недоверчивое и недовольное.

Фаворитку я разглядела плохо — её закрывали пенистые банты на груди короля. Молодая, светловолосая, блестящая от украшений.

Процессия ещё не закончилась, когда к нам подошёл Жураль:

— Планы изменились!Бегом в театр! — приказал он.

Мы с Акулькой взялись за руки и прямиком, через сад, поспешили в особняк.

Первоначальный план мероприятий выглядел так:

День первый — отдых короля после дороги, вечером пир и танцы.

День второй — охота и пикник на природе. Вечером, разумеется, опять пир и танцы.

День третий — утром конная прогулка, днём театральное представление о великой любви Капустиной и Мясоедова, вечером приятный отдых в саду и концертная программа в исполнении наших певиц.

Три дня! Плюс дорога до баронства. Когда их король государственными делами занимается? Я хоть и далека от государственного уровня, но даже в моей простой обыденной жизни — прошлой жизни, три дня отказа от повседневных обязанностей могли пробить приличную брешь в бюджете и добавить мне головной боли.

Король передал графу через своего поверенного, что отдыхать он не хочет, а желает посмотреть представление уже сегодня.

То есть первоначальный план кардинально менялся. В первый день будет программа третьего дня, второй останется неизменным, а чем граф будет развлекать гостей в последний день, я не задумывалась. Не моя это забота.

Репетировать пьесу ещё раз, как планировал Жураль, теперь не было времени. Под заполошные крики мэтра, актёры и актёрки ломанулись по гримёркам — натягивать костюмы и парики. Мне тоже передалась всеобщая паника: дыхание участилось, кожа побледнела, внутри что-то мелко трепыхалось.

Надо брать себя в руки — с таким настроем я роль не отыграю, и тогда уж точно всем не поздоровится.

А если в зрительном зале будет Генрих? Если он будет смотреть на меня? Что делать?

— Акулька, мне страшно, — выдохнула я.

— Выпей воды и помолись Сильнейшему, — посоветовала подруга. — Мне помогает.

Удивительно, но мне помогло тоже. После молитвы в груди потеплело, и я как-то сразу перестала бояться. Чего я переживаю? Провинциальный средневековый театр, взбалмошный мэтр Жураль, декорации из крашенной соломы и парики из конского волоса. Подкрашенные углём брови и свекольным соком — щёки. Для подобного заведения я самая подходящая Джульетта! Тем более и фамилия у героини соответствующая — Капустина.

Под нежные звуки музыки я заняла своё место на бутафорском «балконе», поправила локоны и слегка опёрлась на перила. Когда занавес раскрылся, я, пряча лицо под прозрачным покрывалом, торопливо окинула глазами зрительские ряды. Генриха не было.Ясно — он недостаточно знатен, чтобы быть приглашённым на подобное торжество. Я окончательно успокоилась и, при первом приближении Ромео, откинула с лица покрывало.