Книга Крепостная Эльза, страница 50 – Светлана Машкина

— Может, сама догадаешься?

— Нет, — я отрицательно покачала головой. — Никогда, даже не знаю, что подумать.

Акулька открыла флакон, макнула палец и бесстрашно его облизала:

— Точно оно, — заявила моя соседка. — Зелье, чтобы дети в животе не появлялись. Я про такое слышала у себя в деревне. Вроде надо несколько капель, но сразу после того-этого, ну, ты поняла. Вот Фенька и прибежала ночью на кухню — торопилась зелье выпить.

Значит, Фелицата забыла флакон, но утром решила, что принесла его к себе в комнату. Раньше я бы уговорила Акульку подкинуть флакон хозяйке — о её отношениях с мэтром знала вся труппа, и, думаю, граф тоже. Но после того, как прима попыталась столкнуть меня под колёса, моя цивилизованная толерантность резко пошла на спад.

— Тебе-то зачем? — удивилась я.

— Затем. Ты сегодня правильно барина спросила — а вдруг силком поволокут? Ты, Эська…

— Эльза, — мягко поправила я.

— Да хоть Эльза, хоть Мельза — всё равно крепостная, — отмахнулась Акулька. — Ты не верь барину, если кому приспичит — никто нас спрашивать не будет. На такой случай хоть зелья Фенькиного глотнуть, — вздохнула она.

Я тоже вздохнула: не будут, конечно. Наслушалась я от девушек всяких историй, которые в большинстве своём заканчивались одиноково плохо. Но должны же быть в этом мире нормальные люди? Даже есть! Семья Генриха, например.

О новом знакомом я думала часто — всё-таки в молодом Эськином теле гормоны бурлили, как в кипящем котле. Никакая муштра наших учителей и Жураля не могла остановить этот процесс.

Бдительная Акулька через пару дней заметила, что витаю в облаках, и устроила допрос с пристрастием.

— Тычего улыбаешься, как будто тебя пирожными накормить обещались? Вроде никакой радости нам нету и не ждём. Пьесу бы отыграть, да чтобы праздник этот господский поскорее закончился — и то хорошо.

— Я не улыбаюсь, Акулька, просто погода хорошая. Солнышко.

— Ага, как же — солнышко! Вчера дождь хлестал, а ты в окно смотрела и чуть не носом прижалась, так замечталась вся! Эська, не ври мне! Кто он? Из наших вроде ты никого не привечаешь. Дворовый, что ли? Так они нас не любят, распутницами считают, хоть и в глаза не тыкают.

О том, что дворовые, да и все остальные хозяйские люди, считали нас женщинами низкой социальной ответственности, я знала. Ну и пусть. Камнями не кидаются в след, гадостей в лицо не говорят — уже хорошо.

— Что молчишь? Неужто кто из господ? — ахнула Акулька. — Тогда гиблое твоё дело, подруга, с ними-то всегда плохо кончается. Послушай, чего расскажу.

Была у Акульки старшая сестра — Мелашка. Девочкой-подростком её забрала в свой дом барыня — живой игрушкой для дочери. Девочки росли рядом, вместе гуляли и слушали страшные нянькины истории. Когда юную барыню учили манерам и пению, Мелашка ждала подружку на стульчике.

Многое из того, что было недоступно для дворни, позволяли Мелаше. Спать на узком топчане в комнате госпожи, стоять на стуле в её платьях, пока портниха прикалывала детали, гулять по саду и даже есть фрукты, не спрашивая разрешения.

Домой, к родителям, Мелашу отпускали по большим праздникам. Дома девочка маялась — после барских хором и относительно лёгкой работы сгибаться над бесконечной грядкой и варить пойло скотине для неё было тяжело.

— Как в возраст вошла, хотели её назад, в деревню, отправить, только Мелашка, на свою беду, уговорила барыню дворовой девкой её оставить, мол, не могу с хозяйкой своей расстаться.