Книга Ключ к счастью попаданки, страница 92 – Светлана Машкина

Наверное, представление скоморохов было для деревенских таким незабываемым событием, что дед не смог отказать. Раз десять пообещав не лезть в первые ряды и держаться особняком, не раскрывать рты, не подходить к гадалкам и нищим, мы, наконец, вырвались на свободу.

На импровизированной сцене уже повесили занавес. Народ вокруг волновался, грыз семечки, переговаривался и высказывал предположения, какую историю в этот раз покажут скоморохи.

— На прошлой ярмарке божественное было, я до конца досмотрела. Милота и благость, маменьке моей очень понравилось.

— Ой, да скукота ваши притчи, про битвы бы показали, про богатырей.

— Хоть бы раз детскую сказку сделали, вон детей сколько!

На сцену вышел конферансье — люди притихли.

Местный конферансье отличался от привычного мне отсутствием смокинга и наличием фигуры атлета. Высокий, красивый, молодой мужчина, шерстяное полотно свободной рубахи не скрывает, а показывает отлично развитую мускулатуру. Я зябко поёжилась.

— Он тут главный, это его скоморохи, — шепнула мне Феня. — Потом, после представления, он подковы будет гнуть и гири кидать. Ещё мальчишки будут выступать — гибкие, того гляди сами себя верёвкой завернут. Медведь у них раньше был, да, говорят, помер от старости. Зато теперь есть собачки учёные, ой, какие смешные — умора!

— Феня, разве бродячие артисты выступают зимой?

— Конечно. Когда, как сегодня — не сильно холодно. Что они есть будут, если до весны дома просидят? Да и есть ли у них дом?

Занавес дёрнулся, опасно затрещал, но всё-таки разъехался в разные стороны.

По сцене гуляли, подпрыгивали и изредка скромно обнимались парень и девушка. Девушка в пышном платье и с маленькой короной на голове, парень — в простой рубахе, штанах и войлочной шапке, украшенной сухими колосьями. Вместо декорации висело что-то, напоминающее большой современный плакат. На нём довольно талантливо нарисован луг и несколько коров.

Хозяин представления, вероятно, не слишком надеялся на игру актёров и интеллект зрителей, поэтому лично объяснял всё, что происходит на сцене.

— Увидела юная принцесса красавца-пастуха, и он пригласил её погулять по лугу. И так хорошо было им на лугу, что принцесса забыла все свои печали и полюбила пастуха. Пастух тоже влюбился в принцессу! Но смогут ли они быть вместе?

Культурист-хозяин обворожительно улыбнулся, окинул довольным взглядом зрителей, и почему-то, зацепился на мне. Наклонил голову, картинно вытянул руку в сторону сцены. Да смотрю я, смотрю! Восхищаюсь! Чего тебе ещё надо?

— Пастух понял, чтотеперь без принцессы он не сможет прожить и дня! Принцесса тоже не могла расстаться с любимым, она не хотела возвращаться во дворец.

Феня горестно вздохнула. Беременность сделала её на редкость сентиментальной.

Дальше влюблённых, разумеется, разлучили. Страдали они по отдельности: принцесса — в башне замка, пастух — в его подвале, за решёткой. Принцесса надела маску со слезами и опущенными уголками губ, пастух — маску душевных страданий. Во всяком случае, так я квалифицировала грубо нарисованное перекошенное лицо.

Зачем им вообще маски? Если они артисты, то уж горе и радость должны изобразить без всяких уловок.

Зрители, а особенно зрительницы, сочувствующе охали и готовились к финалу. Который, кстати, для меня был неожиданным: из замка принцессу похитил дракон. Вероятно, пастух в том королевстве был единственным мужчиной, потому что спасать принцессу отправили его. Закончилось всё, разумеется, свадьбой и великой любовью. Нет, я понимаю, что это сказка, но выдать принцессу за пастуха?