Книга Ключ к счастью попаданки, страница 61 – Светлана Машкина

В праздники незамужние девы украшали волосы лентами, бусами и специально для такого случая приготовленными налобными повязками. Повязки могли носить только девушки, вышивали их месяцами и не жалели самых лучших материалов.

После бракосочетания, на котором тоже надевалась на лоб особая, свадебная повязка, её снимали с девушки навсегда и переплетали волосы, теперь уже жены, в две косы.

Данка запустила руку в миску с готовыми орехами:

— Чегой-то у тебя? Орехи? Ой, как дитё малое — то молоко пьёт, то орехи собирает, — развеселилась она и закинула горсть в рот.

Я взяла миску, переставила на подоконник.

— Чего у вас Саввой-то вышло? Рассказывай, — лихо пережёвывая орешки, спросила соседка. Покрутила головой в поисках добавки и недовольно скривилась. — Правду болтают, будто он тебя повалять успел?

А вот это уже перебор! Я могу потерпеть нытье, но никак не оскорбления!

Я упёрла руки в бока и развернулась к Данке:

— Тебя, соседка, ухватом перетянуть? — грозно спросила я. — Так могу! Раз просишь!

Данка вскочила из-за стола, где совсем недавно собиралась со мной чаёвничать, и, на всякий случай, придвинулась ближе к двери. Округлила маленькие серые глазки, кончиком языка облизала полные губы.

— Прости ты меня, Ульна! — Данка умоляюще сложила на груди руки. — Я баба доверчивая, чего люди болтают, то и я несу.

— Неси куда хочешь, но не в мой дом!Всё, иди, у меня дел полно!

Молоко в самом деле вот-вот дойдёт до нужной температуры. Пропущу нужный момент — испорчу ценный продукт. Не вылью, конечно, но той вкусноты, на которую рассчитываю, уже не получится.

Данка схватила с лавки туесок, прижала к груди. Что за посуда? У меня такой нет.

— Твой что ли? — спросила я, кивая на туесок.

Соседка торопливо закивала:

— Видела через забор, как ты чуть ли не полное ведро молока принесла, вот и зашла. Подумала, может, не пожадничаешь, угостишь моих малых деточек.

Что за люди? Недельный надой, почти семьдесят литров, стоит одну медяшку. И попить, и кашу наварить — на всё хватит. А она просить пришла.

Ладно, для детей мне в самом деле не жалко, пусть перекусят молоком с хлебом.

Я взяла ведро и налила Данке полный туесок. Ничего так получилось, почти полведра в него влезло. Делать сыр из того, что осталось, смысла нет. Напеку блинов побольше, Фене с собой дам и в храм возьму. Жрец тоже хочет кушать.

Соседку я проводила до выхода и, возвращаясь, закрыла дверь на засов. Нечего ко мне таскаться без приглашения.

Я пошла было к своим сырам, но остановилось. Что-то было не так. Что? Я внимательно осмотрела дверь и поняла. Петли, чтобы не скрипели, были заботливо смазаны льняным маслом. Так вот почему я не услышала, как Данка вошла.

А если кто-то придёт ночью? Надо закрываться. Кто же у нас такой заботливый? Феня дверь точно не смазывала, я тоже. Тогда кто? Кому надо, чтобы в моём доме не скрипела входная дверь?

В храм мы с Феней поехали в полной готовности. Пекаса напрягать не стали — и без того дед занят с утра до позднего вечера. Феня сговорилась с попутной телегой, всего за два каравая хлеба. Хлеб Фени считался одним из лучших в селе. Надо отдать ей должное — такого вкусного я вообще никогда в жизни не ела. Хлеб получался всегда пышный, ноздреватый, долго оставался свежим. А уж запах! Как говорила одна моя подруга в прошлой жизни — ум отъешь.