Книга Поймать океан, страница 196 – Виктория Войцек

По-быстрому прикончив теплое молоко и схватив со стола хлеб с щедрым ломтемсыра, она вскочила. Папа наблюдал за ней, медленно жуя и улыбаясь, а она таращилась в ответ, не зная, что придумать – да поубедительнее, – и вместо этого глупо моргала.

– Я ненадолго! – выпалила она и, глянув на щербатую полукруглую горбушку, уверенно кивнула. – Точно ненадолго.

– Ну смотри там, птен, – усмехнулся папа, однако допытываться, куда она собралась, не стал. Вместо этого поинтересовался: – Хочешь на обед что-нибудь особенное?

– Да! – громче, чем хотелось, сказала она и хихикнула: папа, как всегда, будто чувствовал ее настроение. – Хлебную запеканку можно?

– Конечно, – ответил он, вытирая пальцем молочные усы. – Будет сделано, Аси.

– У тебя лучшая хлебная запеканка, пап! – Она затопталась на месте в нетерпении. – И ты у меня лучший! – Подбежав, она клюнула папу в висок, фыркнула в седину и понеслась к приоткрытой двери.

Резвящиеся Пите и Джеко залились радостным лаем и бросились навстречу. Асин неуклюже перешагивала псов, стараясь не отдавить им лапы. Остановившись у ворот, она наказала им присматривать за папой и, погладив напоследок каждую из ткнувшихся в ее колени голов, вышла на дорогу.

Лес встретил ее загадочной тишиной. Он редко бывал таким молчаливым, предпочитал переговариваться шелестом листвы, шорохом трав и птичьими голосами. Но сегодня он лишь наблюдал, не осуждая и не подбадривая. Асин благодарила его за это. Она поглаживала широкие стволы деревьев и смотрела сквозь густые кроны на едва заметные золотистые пятна солнечного света.

Дорогу эту Асин прекрасно помнила: от дома до окруженного пышной зеленью колодца, у которого любили ютиться белые и желтые цветы. Старый потрескавшийся камень увивал плющ. Иногда его скидывали под ноги, притаптывали, но он с завидным упорством вновь полз на широкое серое кольцо, пытался забраться и на ворот колодца. К нему вела широкая пыльная тропа, по которой иногда гоняли скот, но Асин решила обогнуть залитую светом поляну, укрывшись за деревьями.

Болтавшийся на поясе куб то и дело бил углом по бедру. А еще с каждым шагом будто становился тяжелее. Он щелкал – все чаще и громче, – пока в какой-то момент Асин не остановилась, не достала его из мешочка и не взглянула на одну из гладких сторон. Куб притих, не поделившись ни единым видением. Асин для верности тряхнула его у самого уха, прислушиваясь, не гремит личто за гладкими черными стенками.

– Ты совсем как Вальдекриз! – Она нахмурилась и тут же обернулась, прислушиваясь, не идет ли кто. Но лес по-прежнему молчал. – Такой же вредный.

В ответ куб даже не щелкнул, наверняка выжидая, когда его снова положат в мешок. Но на этот раз Асин оставила его в руках и, вслепую шагая вперед, принялась вертеть перед лицом. Она с удивлением вспомнила: дома куб вел себя тихо. Асин бы и забыла про него, если бы однажды он не упал ей на ногу. В тот день она вспомнила все нехорошие слова, которые когда-то слышала от Вальцера.

Наконец лес закончился, расступился, выпуская Асин на заросшую поляну. Трава здесь доходила ей до пояса, щекотала голые руки, цеплялась за платье, будто желая остановить. Асин сделала пару шагов и замерла. Впереди маячил обрыв, а неподалеку от него виднелась – возвышаясь над шумящими зелеными волнами, оглушительно громкими после тишины леса, – та самая табличка, старая и уставшая. Ни одного человеческого следа. Жители Первого забыли это место, даже любопытные дети не прибегали посмотреть на аномалию – уж они точно оставили бы после себя примятую зелень и поломанные ветки редких кустов.