Книга Поймать океан, страница 173 – Виктория Войцек

– Не мне говорить, но ближе отца у тебя никого нет. Сам без родителей рос. И ты видишь, каким стал, – тихо произнес Атто, покачивая Мирру.

– Сильным, – бросила Асин и тут же мысленно отругала себя. Она не сказала «хорошим», «добрым» или «понимающим», нет.

– Сильным, Асин. Но непроходимо тупым. Твой тщедушный небось уже растрепал тебе все про Тавелли?

Опустившись на одно колено, он поставил Мирру на землю, чтобы она, уже переставшая плакать, забралась ему на спину. Делала она это умело, шустро, будто промедлишь – и не разрешат больше кататься. Атто кряхтел, ругался сквозь зубы, но все же улыбался, когда тонкие ручки крепко хватались за него. Асин удивлялась: ведь эта девочка забрала у него прежнюю жизнь, уничтожила непобедимого демона, превратив его в покрытого шрамами печального старика. Новое имя Атто так и переводилось, не уважительно, а пренебрежительно и просто – «дедуля».

– Про вашего друга? –спросила Асин.

– Про него, – вздохнул Атто. – Хотя я его и другом тогда не считал. Скорее ношей, с которой я вынужден возиться. Потому что одному на острова нельзя…

Мирра, найдя кончик его уха, впилась в него зубами. Атто глухо зарычал, и это подействовало лучше любых слов: кусаться она прекратила. Маленькая непоседа дернула ножкой, задорно хихикнув, и с самым довольным видом уставилась в синющее небо, цветом напоминавшее платье Асин, с белым кружевом облаков.

– Его звали Тавелли, и он не был крылатым, – тихо продолжил Атто. – Так, музыкантишка, которого манило небо.

Он неспешно зашагал вперед. Покачивалась на его спине Мирра – может, тоже слушала разговор. Дорога была желтоватой и пыльной, кое-где покрытой редкими пучками травы вперемежку с упрямыми белыми цветами. Асин шла чуть позади, то и дело оборачиваясь на брошенную ленту. Она бы подняла ее, такую печальную, отряхнула бы, намотала бы на запястье. Но вернуться – значит в очередной раз согласиться, без слов сказав: «Я никогда не поймаю океан. Я никогда не сойду с ума из-за друга. Я никогда не буду как мама».

– Асин? – окликнул Атто, заметив, что она совсем отстала.

Стараясь не расплакаться, Асин впилась ногтями себе в ладони и часто закивала. Сделала нетвердый шаг, еще один – и застыла. Атто ударил оземь ботинком, подняв мутные клубы пыли, и попытался изобразить улыбку, отчего лицо, покрытое шрамами, стало казаться бумажным, измятым, отталкивающим. Ему совсем не шла улыбка. Но Асин отшвырнула подальше неправильную мысль – такие частенько посещали залетными птицами ее голову, а она гоняла их невидимой метлой, порой слишком живо представляя это.

– Его звали Тавелли, – повторила Асин, давая понять, что внимательно слушала. Она отмерла, пошевелив напряженными руками, и наконец поравнялась с Атто.

– Тавелли, как дудочка, состоящая из множества трубок, – пояснил он.

– Она правда так зовется? – Асин удивленно вскинула брови, уцепившись, как Мирра, за не самый нужный в этой истории факт.

– Да вроде как. Он рыжий был, с нелепой такой бороденкой. И с голосом церковного проповедника, который убеждает, что деньги не ему в карман пойдут, а богу. Сдались они ему, – хохотнул он.

Вспомнилась вдруг одна из рубашек Вальдекриза, на манжете которой были солнце и волны. Асин присмотрелась к одежде Атто, но не нашла и намека на то,что ему нужна помощь богов. Возможно, он рассчитывал только на себя. Да и нужна ли демону, росшему без отца и матери, хоть чья-то любовь и забота? Асин семенила рядом, временами отставая, когда сердце вновь начинало ритмично барабанить в ушах, и без всякого стеснения разглядывала Атто, – искала в нем хоть что-то от рожденных самой тьмой существ. Как писали на страницах новых книг, у демонов были красивые голоса и злые глаза. Они меняли формы и имена, лгали – и ложь их ядом разъедала человека изнутри. Удивившись, Асин подумала даже, что под это описание куда больше подходит Вальдекриз. Или – сердце ухнуло вниз – ее поймавшая океан мама, чужая и непонятная.