Книга Поймать океан, страница 103 – Виктория Войцек

– Кто рассказал ее тебе? – тихо поинтересовалась она. Мысли о котах – и попытки сплести хоть какую-то логическую цепочку – невидимой водой остудили ее пыл.

– Кто рассказал, того больше нет, – спокойно сказал Вальдекриз и, обхватив левоезапястье пальцами правой руки, так резко повернул его, что раздался хруст. Асин вздрогнула, а камни на браслетах задрожали. – Не понимаю, что так задело тебя: что человек, которого ты считаешь идеальным – поверь, это видно по твоим полувлюбленным взглядам, – на самом деле сын шакала или что об этом знаю я?

– Я… – Асин запнулась и виновато опустила глаза. Она и сама до конца не понимала. – Ты как будто испытывал удовольствие, рассказывая чужую тайну, – вздохнула она. – Вальдекриз, а он, – она кивнула в сторону Альвара, – знает?

– Без понятия. Единственное, что я могу сказать точно: его зовут Рэм. А Рэмин – просто женский вариант того же имени, так, по крайней мере, говорила одна моя знакомая болтушка, любившая сказки. Считай, что это просто красивая история о том, какими безрассудными бывают влюбленные люди, – улыбнулся Вальдекриз и шутливо пригрозил: – А вот то, что ты мне отдохнуть не дала, я тебе еще припомню.

Асин закрыла глаза, подставила лицо ветру. Ей вспомнились старые книги, те, в которых корабли ходили по волнам, как сейчас – по воздуху, тяжелые, огромные, величественные. Она представила, как борт «Небокрушителя» ласкает морская пена, а нос его разрезает воды, волнует их, заставляя дрожать крупной рябью. Но океан шумел далеко внизу, накатывал на торчащие, будто клыки, камни – их почему-то не подняло в воздух вместе с клочками суши, – а судно мерно покачивалось, поскрипывая и убаюкивая своей песней. Асин пыталась думать о чем угодно, кроме несчастной шакалицы. Но на смену лицу незнакомой желтоглазой женщины приходил образ Аэри, трещины на ее коже, из которых сочилась чернота. И никакого моря.

– И ты не боишься, что я расскажу ему? – Асин чувствовала себя малышкой, которой доверили чужой секрет. Однако он не распирал изнутри; желания бежать и делиться с кем-то у нее не было. А впрочем, кому она могла бы рассказать?

– Почему меня должно это пугать? Сомневаюсь, что он поверит, булка. Даже в мире, где корабли парят вместе с птицами, шакалы не превращаются в людей.

Сон давно расцепил свои холодные объятия, сполз по плечам Асин и улегся на коленях домашним зверем, чтобы вскоре, когда только выдастся возможность, вновь опутать ее. По-прежнему зевая, она разминала затекшее тело, налившееся усталостью. А ведь совсем недавно Асин дремала, свернувшись, у Вальдекризана груди. Это казалось до того правильным, что она и не задумывалась, насколько невежливо вот так лежать на другом человеке, пусть и друге. Сейчас же, стоило лишь вспомнить об этом, и уши начинали гореть, точно по ним кто-то хорошенечко ударил изогнутыми дугой картами. Серьга усиливала жжение – оттягивала мочку и всячески старалась зацепиться, забраться под ворот жилета, но Асин вытаскивала длинный синий хвостик оттуда и убирала за спину.

– Если бы моя мать вот так скрывала что-то, я бы предпочла не знать, – наконец призналась Асин. – Иногда я хочу спросить – но даже не представляю у кого, – зачем она бросилась за борт. Она бросилась за борт, Вальдекриз, когда я была совсем маленькой. – Тот лишь кивал: то ли не хотел перебивать, то ли не слушал. И сейчас оба варианта вполне ее устраивали. – Но даже если мне ответят, что это изменит?