Книга Загнанная для дракона, страница 45 – Кристина Юраш

Даже сейчас от его огромного сильного тела исходила угроза.

Рука в чёрной перчатке покоилась на подлокотнике… а рядом — нож. Не спрятанный, не убранный. Просто лежал, будто знал, что в любую секунду его позовут пить кровь.

Моё сердце стучало не от страха — нет, от чего-то более мучительного: от желания знать. Кто ты? Кто прячется под этой маской, за этими жёлтыми глазами, что смотрят на меня так, будто я — не пленница, а последнее, что осталось на земле от света?

Всё внутри сжималось от противоречий: одна часть меня — та, что ещё помнила Лизу, мастера по ресничкам, — умоляла не шевелиться, не дышать, притвориться мёртвой, пока монстр спит. Другая — та, что уже принадлежала ему, хотя и не хотела признавать этого, — жаждала прикоснуться, сорвать эту маску, увидеть его лицо, даже если оно окажется лицом самой смерти.

Я поднялась с постели, почти не касаясь пола, как тень. На цыпочках, задержав дыханием, будто сам воздух может выдать меня.

Каждый шаг — вызов судьбе, каждое движение — молитва, обращённая не к богам, а к собственной дерзости.

Он спал. Или притворялся.

Но я больше не могла ждать.

Пол под ногами не скрипнул, но каждая клетка во мне кричала: «Стой, дура! Он убьёт! Он разорвёт тебя на части!» Но я уже не слушала. Я видела только маску. Только этот бархатный намёк на лицо.

Мои пальцы дрожали, когда я приблизилась, когда протянула руку к маске — не чтобы сорвать, нет, сначала — лишь коснуться, почувствовать её ткань, её тайну. Но в тот же миг, почти помимо воли, мой взгляд упал на нож.

«Убери его, — прошелестело в голове. Хоть на миг. Хоть наодно прикосновение — отдели оружие от руки. Пусть он будет беззащитен, как беззащитна я, когда он касается меня».

Я потянулась. Медленно. Почти нежно. Пальцы уже ощутили холод металла — и в ту же секунду жёлтые глаза распахнулись.

Не моргнули. Не мигнули.

Просто открылись — как врата ада перед грешником, как зрачки хищника, что уже часами наблюдает за добычей, лишь притворяясь спящим.

Время разорвалось. Мир сжался до острия, что уже касалось моей шеи — не резало, нет, просто обещало. Нож лежал на коже, как поцелуй, предвещающий смерть.

Сердце в груди бахнуло раз — и замерло, будто упало в пропасть, оставив за собой только пустоту и ледяной пот на висках. Я не вскрикнула. Не отшатнулась. Просто замерла, впившись взглядом в его глаза — в эти бездонные колодцы, где, казалось, отражалась не я, а моя душа, уже распятая на его желании.

— Ты думала, — прохрипел он, не шевеля губами, будто голос рождён в самой глубине груди, — что у тебя есть право смотреть под маску?

Я не ответила. Не могла. Мои губы пересохли от страха и от чего-то ещё. От позора, что даже сейчас, когда нож у моего горла, я не хочу, чтобы он ушёл. Хочу, чтобы он забрал всё, лишь бы не оставил меня в одиночестве с моей слабостью.

Он скользнул кончиком лезвия по моей коже — не для боли, нет. Для знакомства. Как будто нож помнил каждую каплю крови, что пролил, и теперь учился узнавать новую: мою.

Холод металла чертил линию от ключицы к груди, и от этого прикосновения — столь чуждого, столь смертоносного — по моим венам разливалась не паника, а жгучая, постыдная волна желания.

“Сколько жизней он унёс? Сколько криков заглушил, прежде чем коснулся меня?” — мелькнуло в голове. И от этой мысли — от мысли, что смерть касается меня как любовник — между ног вспыхнул жар.