Книга Синий шепот. Книга 2, страница 58 – Цзюлу Фэйсян

Цзи Юньхэ вела себя эгоистично, опасаясь, что Чан И ее не простит, даже если узнает правду. Ведь как же тогда быть? Она решила, что лучше для Чан И, без его ведома: придумала хитроумный план, чтобы заставить тритона уйти, пронзила его мечом и разбила ему сердце. А вдруг все ее действия были ошибкой? Больше всего она боялась, что Чан И узнает правду и скажет: «Я изменился и стал таким, как сейчас, по твоей вине…»

Цзи Юньхэ заставила чистое сердце страдать и вынудила нежного, доверчивого тритона полностью преобразиться. Она совершила огромную ошибку и не смела в этом признаться. Поэтому перед смертью вновь мысленно перенеслась на ту памятную скалу и произнесла самые трудные в жизни слова: «Я никогда не предавала тебя». Настоящий Чан И не узнает правды. Однако это больше не имело значения. Ее жизнь угасла, подобно свече. Вместе с ней исчезнет и ее прошлое.

Цзи Юньхэ смотрела, как разгорается солнце за спиной Чан И, разливая вокруг ослепительно-белое сияние, которое вскоре поглотило темный мужской силуэт.

Она окинула взором чистое небо и закрыла глаза. До последнего дня она строила планы, боролась за жизнь и свободу, блуждала и заблуждалась – и вот наконец… обрела покой. Цзи Юньхэ умерла.

Все заранее знали, что это произойдет, но, когда Чан И увидел, как она закрыла глаза, сомкнула губы и перестала дышать, он ощутил мучительную боль, словно его разрывало на части. Как будто ему в подбрюшье вонзили стальное зубило, которое обжигало то жаром, то холодом. Медленно продираясь сквозь плоть, оно раздробило его внутренности и уткнулось в сердце.

Раздался глухой удар. Остриезубила покрылось множеством игл, которые вонзились в кровеносные сосуды. Снова удар. Никогда прежде Чан И так отчетливо не слышал биение своего сердца. Пронзенное иглами, оно сокращалось так медленно, что захватывало дух.

Цзи Юньхэ умерла. Все кончено.

Сокровенная жемчужина покинула мертвое тело и возвращалась к своему владельцу. Она плыла по воздуху, храня остатки человеческого тепла, которое грозило иссушить тело тритона и выпарить всю его кровь. В эти мгновения Чан И почувствовал, что он тоже мертв.

Девушка на кровати давно испустила последний вздох, ее изможденное лицо приобрело голубоватый оттенок. Тишину нарушали только сдавленные всхлипы Ло Цзиньсан, которая пыталась сдержать рыдания. Тот, кто скорбел больше всех, застыл в молчаливом оцепенении.

Глядя на спину тритона и не смея к нему прикоснуться, Кунмин прошептал:

– Следует назначить время для похорон.

– Каких еще похорон? – Ло Цзиньсан обернулась и злобно уставилась на монаха покрасневшими от слез глазами. – Этого не может быть! Я не верю! Должен быть другой выход! Мы же поймали Линь Хаоцина. Юньхэ сгубил яд, которым ее отравили в Южной долине. Пусть Линь Хаоцин ее вылечит!

Вскочив на ноги, она бросилась к двери. Монах с хмурым видом схватил ее за руку:

– Я наблюдал за Цзи Юньхэ много дней, яд в ее теле давно иссяк! Она умерла от истощения…

– Нет! – Ло Цзиньсан стряхнула руку Кунмина. – Нет! Ее можно спасти!

Девушка оттолкнула монаха и выбежала из комнаты. Кунмин хотел кинуться за ней следом, но передумал и снова посмотрел на неподвижную фигуру Чан И. Если Ло Цзиньсан устроит на плоскогорье переполох, беда невелика, гораздо больше его беспокоил тритон… Уж слишком он был спокоен.