Книга Песнь ста миров, страница 45 – Цзюлу Фэйсян

Сознание Чао Чэ оставалось затуманено болезнью, слегка повернув голову, она, точно щенок, мягко прильнула к его ладони и осипшим голосом позвала:

– Матушка…

Горло Чу Е сдавило. Казалось, кто-то сжал его сердце в мертвой хватке, ощущение бессилия причиняло боль. Проведя рукой по лбу Чао Чэ, он потерянно прошептал:

– Что мне сделать? Скажи, как мне поступить?

Когда Чао Чэ проснулась, то обнаружила у своей постели императора: он сидел рядом и клевал носом.

– Чу Е. – Ее горло сильно пересохло, и даже такой глухой зов заставил принцессу согнуться в сильном кашле.

Мужчина резко открыл налитые кровью глаза и поспешил поднести ей воду, вот только вместо того, чтобы сделать глоток, Чао Чэ закашляла кровью. Липкая теплая жидкость окрасила руку Чу Е в алый цвет. Он потерянно застыл, а императрица все продолжала кашлять.

– Когда началась… кровь? – Его голос слегка дрогнул, было слышно, как он пытается сдержать тревогу.

– А что? – тихо выдавила она два слова.

– Двенадцать лет назад, – спустя долгую паузу отстраненно начал он, – мой отец… князь Цзинь Чу Сян былложно обвинен и обезглавлен. Сто тридцать человек из его дворца отправили в ссылку за Великую стену.

Внезапно до Чао Чэ дошел смысл его слов, и она тут же усмехнулась:

– Мои поздравления, ваше величество, месть свершилась. – На его бледное лицо было тяжело смотреть, однако она продолжила улыбаться. – Что же с вашим лицом? Разве вы не должны быть рады, ведь терпели все эти двенадцать лет и вот наконец-то закончили свою кровавую месть. Ах… Как я могла забыть? Дочь вашего врага все еще спокойно живет. Должно быть, она как кость в горле, ну разве здесь порадуешься?

– Чао Чэ! – раздраженно воскликнул Чу Е.

Насмешка сползла с ее лица, и, вцепившись в него взглядом, Чао Чэ холодно произнесла:

– Мой отец, император, назвал меня принцессой Чаоян^[14] в надежде, что жизнь моя будет прекрасна и великолепна, подобно утренней заре. Но сейчас… – Она коснулась крови на руке мужа. – Во имя все еще живущей в тебе ненависти и гордости, что у меня осталась, убей меня.

Чу Е стиснул челюсти и раздраженно пошел прочь из ее покоев, ступая быстро, словно желая сбежать.

Женщина перевела взгляд на непрекращающийся дождь за окном и тихо пробормотала:

– Скажи, повеситься мне или утопиться в озере? – Она замолчала ненадолго в раздумьях. – Нет, слишком просто… Я, принцесса Чаоян, должна умереть особенной смертью.

В день, когда на землю опустился иней^[15], Чао Чэ облачилась в свое прекрасное и затейливое одеяние и сообщила служанке, что ей срочно необходимо лично увидеться с императором. В этот час он как раз был занят утренней аудиенцией, и императрица, велев запрячь экипаж, немедленно выдвинулась со свитой во дворец Чэнтянь.

Когда они достигли дворца и старший евнух доложил о визите, ярко-красные двери наконец-то открылись перед ней, и Чао Чэ, подняв глаза, взглянула на императора. Возвышаясь над каждым, он держал в руках целую империю, вот только не было места более одинокого, чем его трон – эта истина была известна Чао Чэ еще с малых лет. Неожиданно она вспомнила слова, что когда-то сказала Чу Е под ярким пламенем красных свечей:

– Скоро я буду с тобой, А-Е, а ты со мной. И мы проведем эту жизнь вместе, хорошо?

Тогда, слушая ее слова, он наверняка тайком смеялся над ней.