Книга Песнь ста миров, страница 123 – Цзюлу Фэйсян

– Ты не выпьешь?

– Мне не стоит, – покачал головой он.

Улыбка сползлас ее лица, со слегка побледневшими губами Жо Шуй отставила вино.

Горечь стянула сердце Сяо Моняня, но он все же задал вопрос:

– Передумала пить?

Неожиданно Жо Шуй рассмеялась, а затем, вскинув руку и запрокинув голову, вылила в себя все содержимое чаши. Это произошло настолько быстро, что мужчина пораженно застыл. Она яростно отбросила чашу в пол, и от треска разбившегося предмета его лицо побледнело.

– Горлица смерти… Я настолько тебе отвратительна, Сяо Монянь, что ты не удержался и решил убить меня своими руками?

Его лицо лишилось всяких красок, дрожащие пальцы хотели вцепиться в Жо Шуй, но она уклонилась.

– Ты знала… – потерянно забормотал он. – Тогда зачем выпила?.. Ты все прекрасно знала…

Она обратила на него взгляд опустевших глаз:

– Я выпила эту чашу в честь своего прошлого, в честь нашей с тобой общей судьбы. С этого дня, Сяо Монянь, узы наши разорваны, и больше мы не увидимся.

Он желал услышать от нее эти слова, но не хотел прочесть в них подобной решимости. Мужчина подался вперед, чтобы ощутить ее пульс, но его оттолкнула волна дикой духовной силы. Держась за сердце, Жо Шуй натянула вуаль обратно и громко распорядилась:

– Эй, кто-нибудь, выдворите прочь этого монаха! Следующий век ему не дозволено и шагу ступить на земли Наньцзяна.

Она по-прежнему не могла его убить, однако все же сумела обратить свое сердце в камень.

Шел второй месяц восьмого года Юаньу. После принятия горлицы смерти организм женщины сильно ослабел, и несмотря на то, что целитель давно вывел яд из тела, отрава оставила корни. С того же самого времени демонический культ Наньцзяна стал постепенно уступать улиньцам. Жо Шуй уже давно лишилась страха перед смертью и становилась человеком все более безразличным.

Так продолжалось до тех самых пор, пока не пришли новости о том, что улиньцы отвоевали Наньян обратно. Всем последователям шаманизма в городе разорвали жилы, а тела вывесили на городских воротах. Среди них был и… Сяо Монянь. Они сначала истребили последователей кровавого учения, а затем и всех людей, прежде имевших с ним связи, словно это могло смыть всю злобу и унижение прошлого.

Когда Жо Шуй услышала новость, то прислонилась к изголовью кровати и безразлично спросила после приступа ужасного кашля:

– Люди Равнины отрезали дорогу к Наньяну?

Ее приближенный удивился вопросу:

– Глава, пригород Наньяна полон улиньцев, даже Шангуань Цихуа сейчас направляется туда…

– Отрезана ли дорога?

– Нет, – после паузы все же ответил приближенный.

Жо Шуй улыбнулась:

– Я отправляюсь в Наньян, а что до учения… можете расходиться.

Она выдвинулась в путь лишь с конем и клинком.

Женщина никогда прежде не раскрывала свою личность перед чужаками, поэтому путь ее был спокоен, и уже совсем скоро, скача во весь опор, она достигла крепостной стены. От открывшейся картины глаза Жо Шуй слегка покраснели. Сотни последователей учения свисали с городских ворот: кто-то по-прежнему стонал от боли, а кто-то уже не дышал. Все эти годы она считала, что для достижения цели все методы были хороши, однако в это мгновение осознала всю тяжесть своих проступков.

Жо Шуй перевела взгляд и заметила Сяо Моняня.

Она разорвала узы между ними, вот только то были слова, вызванные яростью и отчаянием. В действительности же она никогда бы не смогла стать к нему равнодушна.