Книга Песнь ста миров, страница 119 – Цзюлу Фэйсян

– Ты ранен?

В его глазах отражалась лишь ее черная вуаль, и пусть на таком близком расстоянии он не мог разглядеть ее лица, Сяо Монянь со всей ясностью ощутил исходивший от нее страх. Его рука опустилась на спину Жо Шуй в поддержке и тут же испачкалась в теплой влаге.

Он потерянно застыл. Как она еще смела спрашивать, ранен ли он… Как смела переживать за него…

Не услышав ответа на свой вопрос, женщина в ярости вскричала, даже позабыв изменить голос духовной силой:

– Отвечай!

Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем Сяо Монянь наконец-то совладал с путаницей из голосов в собственных мыслях. Он повернул голову и остановился взглядом на собственной окровавленной руке – на крови, принадлежащей Жо Шуй.

– Я в порядке, – его голос прозвучал по-прежнему невозмутимо, даже с несколько более отстраненной холодностью.

И хоть Жо Шуй даже в такой ситуации заметила в его эмоциях перемену, она не стала задавать вопросов, а лишь молча поднялась и хрипло произнесла:

– Вернемся, так нам по рынку не пройтись.

Несмотря на то, что ранение Жо Шуй оказалось неглубоким, оно все равно задержало ее отправление обратно в Наньцзян, что подарило прекрасную возможность людям, желавшим выслужиться перед шаманским учением. Вот только никто не знал ее вкусов. Один такой раз, заметив, что она постоянно держит рядом с собой мастера Кун Няня, кто-то предположил, что Жо Шуй по душе буддизм, и уже вскоре ей прислали целый ящик буддистских текстов. Вот только она, холодно усмехаясь, предала тот огню прямо перед лицом Сяо Моняня.

Повернув голову, она взглянула на него, но мужчина, опустив взгляд, все продолжал бормотать священные тексты и перебирать свои четки. Яркое пламя не вызвало в его глазах ни капли эмоций.

Ярость Жо Шуй вскипела до предела. Он игнорировал ее уже несколько дней подряд, и больше терпеть это она не могла. Немедленно выхватив из его ладоней четки, женщина бросила их в огонь:

– Целыми днями в ушах одно бормотание. С этого момента тебе запрещается вслух читать писания.

Сяо Монянь все-таки поднял голову и, посмотрев на девушку, равнодушно ответил:

– Хорошо.

Но такое спокойное согласие лишь сильнее разозлило ее. Протянув руку, она крепко вцепилась в его монашеский пояс и прямо средь бела дня сорвала его. Мужчина нахмурился, а Жо Шуй с язвительной усмешкой приблизилась к его телу и легонько скользнула пальцами по груди:

– Неужели ты что-то наконец почувствовал… монах?

Застывший поначалу Сяо Монянь вновь пришел в себя и, ничего не ответив, опустил глаза в пол, всем своим видом говоря: «Поступай как хочешь».

В сердце Жо Шуй снова хлынули ярость и досада, вот только им было не сравниться с тем бессилием, что текло в ее крови. Стиснув зубы, женщина стянула с Сяо Моняня верхний слой одеяния и швырнула в огонь, после чего пошла прочь, даже не взглянув на него и бросив лишь один холодный приказ:

– Никаких больше монашеских нарядов.

После того самого дня все заискивающие поняли, что буддистские тексты демону, стоящему во главе учения, были вовсе не по душе, зато были по душе мужчине.

Никому не было известно, кто именно возглавлял учение – женщина или мужчина, однако все подсознательно представляли в роли главы именно второго. Мужеложство считалось чем-то совершенно шокирующим, однако вполне себе ожидаемым от демона, поэтому вскоре ей стали присылать миловидных юношей.