Книга Горничная немого дома, страница 271 – Ольга Сурмина

Предполагал, что так будет? И да, и нет. Подозревал, но все равно надеялся. Очень надеялся, что, если предложить себя вместо брата, что-нибудь изменится.

Предложить не в роли идола для спасения, а... в качестве близкого человека. По-настоящему близкого. Ему... было бы несравненно приятно, если бы она, хотя бы, кивнула. Или даже... пожала плечами. Все это лучше, чем смех. Смех над ним.

Признался в чувствах, а над ним высокомерно посмеялись.

Прямо как он любил смеяться над всеми остальными. Казалось, на него вылили чашку кофе. Прямо сейчас. Можно, наверное, отказать, но... зачем так жестоко?

Казалось, Рик впервые думал о жестокости. И чужая жестокость пронимала до самых костей.

Неужели он настолько нелепый?

Неужели настолько противен, что его можно назвать жалким?

Мужчина смахнул со лба нервный пот. Она рассмеялась, словно он нелепый школьник. Семиклассник, который что-то мямлит про любовь на день святого Валентина. Но он не мямлил. Хотя, если бы разнервничался еще больше, и выпил бы еще пол бутылки — мог бы начать.

Смех. Жалок. А Холгарт, как ни странно, даже не чувствовал себя униженным.

Скорее... ощущал опустошение и горечь. Печаль. Настолько сильную и отчаянную, что хотелось смеяться самому. Слегка холодели пальцы. На секунду он даже Её понял. Хотя, пару часов назад думал,что признание могло бы её обрадовать.

Могло бы... поддержать. Дать ей понять, что она не одна. Не была одна с тех пор, как пришла к нему работать.

Может, не стоило так театрально? Хотя, что бы это изменило? Рик все равно хотел сказать всем, что она теперь гость, а не прислуга. А почему, если не из-за чувств?

Да и скрывать... это казалось ему как-то несерьезно. А вот выпалить о сокрытой связи перед всем персоналом — серьезно. Вроде как... обязательства. Хотя ей от него теперь не сдались никакие обязательства.

И он сам ей не сдался. Со всей своей прислугой, этажами, садом, и лошадьми.

Наверно, даже если бы владел целым миром, все равно бы не сдался. Осознание приходило медленно, вызывало нервозность и шок, а затем стыд. Прямо как тогда, в больнице. Когда её брат умер, Холгарт стал не нужен. Все. Что он может предложить, кроме денег? Себя. Хотя, может, в ее глазах он выглядит сейчас ни как принц, который «выбрал» из горничных золушку, а как больная бешенством собака?

Огромная, черная, мерзкая собака с белой пеной у клыков и мутными бельмами.

Такое себе счастье услышать от собаки «я люблю».

Кому нужна бешеная собака? Даже если она тащит в зубах мешок с золотом.

Должно быть, кому-то нужно это золото, и позволение им распоряжаться. Кому-то понравился вид собаки, потому что, несмотря на бешенство, она выглядит как породистая. Но по факту...

Рик оперся на стену, и, наконец, сам нервно рассмеялся. Сравнивает себя с собакой, серьезно? Оправдывает её высокомерие, вместо того, чтобы злиться?

Злиться не получалось.

Он медленно сполз по холодной стене и присел на пол. Подогнул колено, оперся на него, а затем закрыл рукой глаза. Ресницы мокли. Даже бешенным собакам хотелось, чтобы их любили. Чтобы зарывались лицом в шерсть, обнимали.

Гладили. Чтобы, может, позволяли лизнуть лицо. Злости не было, и даже обиды.

Только странный, клокочущий страх и боль. Она не любит собак, ей нужен человек.

И даже если он снова укусит, этот факт не изменится. От бесконечных укусов клыки любить не начинали.