Книга Горничная немого дома, страница 202 – Ольга Сурмина

- Ран? — Холгарт поднял одну бровь, ухмыльнулся, и откинулся в кресле. – Не совсем понимаю почву твоего недовольства. Неужели ты не привыкла? — Он сверкнул глазами и тихо усмехнулся.

- Не понимаешь?! Издеваешься, что ли? Опять? Зачем... ты раздел ее?! Я пыталась дать тебе совет, как понравится, сблизиться... так вот это не значит сблизиться, понял?!!

- Вполне. — Хозяин глотнул кофе, немного сморщившись, вспомнив, какой по вкусу была его последняя чашка. — Но с чего ты решила, что я стану следовать твоим советам? С чего ты решила, что мне это вообще нужно? Откуда такой энтузиазм?

Зачем тебе меня сводить с кем-то? Начинает раздражать. Либо ты наслаждаешься зрелищем вместе со мной, либо убираешься отсюда.

- Ты не понимаешь, что ты творишь... еще не понимаешь. А когда поймешь, будет поздно. Ну ладно. Я не хочу тебя злить. Понадоблюсь — буду у себя. —Управляющая горько вздохнула и пошла прочь из кабинета.

- Здравая мысль. — Он вновь углубился в работу и перестал обращать внимания на незваную гостью, всем видом показывая, что его никак не затронули ее слова. В любом случае задуманное будет исполнено, а уже потом можно будет анализировать результат. Но, почему-то, хозяин решил, что результат обязательно будет положительным. В его понимании положительным.

«Синяя» села на колени, осторожно протирая нижнюю дверцу маленького шкафа, стоящего в кабинете управляющей. От холода зябла кожа, до этого момента она даже не задумывалась, насколько сильно ее согревала одежда. Стиснув зубы, она тяжело дышала, и, время от времени отводила глаза в сторону, стыдясь самой себя. Незавидное положение, хотя она сама решила взять это бремя. Самое незавидное из всех возможных — нелюбимая служанка, которую иногда имеют. Во всех смыслах. Всего лишь одна из многих. Странное воспоминание, которое тут же сотрется с ее уходом.

Она. Она всего лишь — две руки с крупными, теплыми ладошками, и при этом тонкими запястьями. Две ноги, с довольно маленьким размеромобуви... одна белесая голова, и идущий от нее костлявый белый позвоночник. В этом во всем, разумеется, был смысл — человек. Человек двадцати с лишним лет, упрямый, гордый, самоотверженный. Но ни разу не искренний, не честный, даже с самой собой. Даже сейчас, она всеми силами старалась внушить себе, что это был ее выбор, а никак не давление и не страх. Страх потерять нечто большее, чем просто, работу.

Отстраненный взгляд был устремлен в никуда. Хотелось есть, но выйти в таком Нона не рискнула бы ни за что, разве что за очередную угрозу об увольнении. Но, раз сейчас никаких угроз нет, можно и здесь пересидеть. Ран все не возвращалась, а это означало лишь одно — управляющей не удалось его переубедить. Как и ожидалось.

Глубоко вздохнув, девушка потрясла в стороне пыльной тряпкой и громко чихнула.

Мерзкий самодур. Мерзкий и жестокий.

Он, казалось, настолько глубоко ушел в свои мысли, что даже перестал слышать за окном говор. Возможно, все-таки не стоило делать это сейчас, ведь на подходе медосмотр, и там точно все должно пройти гладко. Прикрыв глаза, мужчина жестом, доведенным, буквально, до автоматизма, катал по столу шариковую ручку. До тех пор, пока не рассчитал с силой, и та звонко упала на пол.

Так что значит «не рассчитать силу»? И насколько долго он может гнуть свою линию, толкать, не слыша звука падения? Рик взялся пальцами за веки закрытых глаз и откинулся в кресле. Ручек у него много, но есть самая любимая. И если она потеряется, он будет переживать. Простая, незатейливая, но нравится, и все тут. Да еще и выпущена в единичном экземпляре, как и многие другие, но по вкусу оказалась именно эта. Что ни делай. Даже если ты всю жизнь обязан есть только капусту, никуда нельзя деть любовь к мясу. И один только запах будет вызывать внутри агонию, а на лице улыбку. Можно не есть. Но нравится все равно будет.