Книга Ее бешеные звери, страница 207 – Э. П. Бали

Тереза, консультант-казуар Аурелии, стоит у стены за хищными птицами и хмурится, пока Коннор ведет Аурелию, Минни, Ракель, Сабрину и Стейси. Нимпины прижимаются к шеям своих хозяев, обхватив круглые тела крошечными крылышками.

Они чувствуют, что грядет. Чувствуют это мрачное, нечестивое присутствие в энергетике комнаты. Словно вздох, сделанный миром, перед тем, как случится что-то по-настоящему разрушительное. Что-то, что имеет полное право уничтожить человека.

Это то, о чем даже я в своих самых мрачных, кошмарных состояниях никогда бы не задумался. Это глубина, о которой я никогда бы не помыслил. Я был близок к этому с Аурелией, когда мы только встретились, но я выбрал ее смерть как более разумный путь. Сейчас от этой мысли меня пробирает дрожь. Заставляет мою акулу щелкать челюстями.

Титус стоит в центре комнаты. Драматичный, гордый, эгоистичный. Его аура излучает черный, серый и темно-зеленый цвета. Она маслянистая и острая, как топор палача.

Минни мертвенно-бледна на фоне смуглой кожи. Осознает это ее человеческое «я» или нет, ее анима знает, что должно произойти.

И когда Титус указывает на нее длинным толстым пальцем, съежившуюся за спинами своих растерянных друзей, она начинает дрожать, как новорожденный птенец.

— Минни Деви, — зовет Титус, его резкий голос сочится презрением.

Герти, ярко-желтая нимпинка Минни, утешительно щебечет ей на ухо, устроившись на плече тигрицы.

Это единственный раз, когда я позволяю себе вмешаться.

— Уберите нимпина, — приказываю я.

Я стараюсь минимизировать сопутствующий ущерб, где это возможно. Это всегда было моим правилом.

Ракель быстро выходит вперед и обхватывает Герти руками, но нимпинка визжит и цепляется своими крошечными лапками за плечо Минни. Звуки отчаяния и протеста эхом разносятся по комнате, заставляя вздрогнуть каждую аниму. Ракель отрывает Герти от кожи Минни, но птенец кричит и пищит, словно сама ее жизнь зависит от того, останется она с крошечной самкой или нет.

Только когда Минни говорит:

— Все в порядке, Герти, — Герти тихо и мелодично щебечет и позволяет отнести себя к другим анимам.

Минни, кажется, делает глубокий вдох и выходит вперед. Ее жвачно-розовые волосы ниспадаютна спину волнистой массой, и она одета в длинное черное платье, которое не соответствует ее обычно игривому характеру. Глаза тигрицы покраснели и опухли, вероятно, с тех пор, как Титус запретил ей видеться с ним несколько дней назад. Но она стоит во весь свой рост, метр шестьдесят, а на лице — маска благородной храбрости.

— Ебанная психопатическая пизда, — рычит Дикарь в моем сознании, чувствуя, что сейчас произойдет. — Мы должны были превратить его тело в фарш, как только он попал сюда.

— Мы не имеем на это права, — отвечаю я. — Только у Минни оно есть.

— Она слишком милая, раздраженно говорит Дикарь. — Она слишком… нежная.

Я не уверен ни в том, ни в другом. Думаю, у Минни больше характера, чем кто-либо может предположить. Я вижу это по силе, которая постоянно ее окружает.

Минни выходит в центр зала, оставляя приличное расстояние между собой и Титусом. Она дарит ему робкую, полную надежды улыбку.

Титус презрительно смотрит на нее сверху вниз, являя собой картину доминирующего неодобрения.

Улыбка Минни гаснет.

— Ты для меня ничто, — оглашает Титус свое заявление на весь зал.