Книга Ее бешеные звери, страница 175 – Э. П. Бали

— Мы поступили правильно, девочки, — твердит нам в голове голос Ракель. — Помните об этом.

Титус уже ждет в центре комнаты со своим отрядом кошачьих и змей, собравшихся позади него в знак солидарности. Многие из них шипят на нас, скаля зубы, когда мы подходим и встаем группой на краю кольца студентов. Я замечаю Коннора в стороне. Наш друг выглядит измотанным, темные глаза полны отчаяния, когда он проталкивается сквозь толпу, чтобы добраться до нас.

— О боже мой, — шепчет он, подходя к нашей небольшой группе. — Боже мой.

Он тянется к Минни, и она берет его за руку, моргая влажными глазами. Лев-анима притягивает ее и надежно прижимает к себе. К его чести, он не говорит «Я же тебе говорил», но нимпин Коннора, Трубач, жмется к его шее.

Я становлюсь в авангарде нашей группы, и Сабрина подходит, чтобы встать со мной плечом к плечу, в то время как бормотание толпы становится громче по мере того, как в нее просачивается все больше студентов. Клюв кричит на людей позади нас, анимусы рычат друг на друга, и в воздухе стоит жуткий, возбужденный галдеж. Генри прижимается к моей шее, а Черри делает то же самое с Сабриной. Нимпины щебечут друг с другом, словно жалуясь на нас.

Обернувшись, чтобы посмотреть на мою подругу-тигрицу, я говорю:

— Я люблю тебя, Минни. Что бы ни случилось сегодня. Я ни о чем не жалею.

Сабрина кивает.

— Да, полностью поддерживаю, Мин.

Минни просто смотрит на нас из объятий Коннора, в то время как Стейси нервно заламывает руки. Ракель покровительственно стоит рядом с ней и кивает мне, сверкая пирсингом в лучах послеполуденного солнца.

— Все будет хорошо, — твердо говорит она.

Я оборачиваюсьи вижу, как Коса, Ксандер и Дикарь выходят на сцену, почти так же, как они это делали на последнем судебном процессе. Йети и Клюв встают по краям возвышения с напряженными и суровыми лицами.

Сабрина застывает рядом со мной, потому что мы сразу замечаем разницу. Волчьи глаза Дикаря в полной силе: ореховые радужки огромны, зрачки расширены. Он источает явную агрессию, и это заставляет многих волков в зале нервничать и возбуждаться.

— Он не допустит, чтобы с тобой что-то случилось, — говорит Ракель в моем сознании. — С тобой все будет в порядке.

Но именно это меня и беспокоит.

А затем Ксандер занимает свое место за кафедрой с косяком в зубах, хотя сегодня он не в костюме. Только в черной рубашке и брюках чинос. Он прикасается к телефону в кармане, то ли чтобы прибавить музыку, то ли чтобы убавить, не могу сказать.

В моей голове внезапно раздается его голос, пока он жестом призывает толпу успокоиться.

— Глупая, глупая девчонка, — тянет Ксандер. — Ты даже не представляешь, с кем связалась.

Но я представляю. Я знаю. Я знаю, что за существо Титус, потому что я знаю, что за зверь его отец.

Зверь, способный организовать убийство собственного брата. Его собственной плоти и крови. Один из суженых моей матери мертв из-за Клосонов. А теперь Титус причинил боль моей подруге. И я никогда не прощу эти преступления. Ни в этой жизни, ни во всех жизнях, что у меня будут. Только это закаляет мой позвоночник. Только это останавливает дрожь в моих руках.

Аудитория затихает, подчинившись рычащей команде Ксандера.

Мои глаза находят взгляд Косы, и его радужки ясны и холодны. Он настолько незаметно качает головой, что, вероятно, только я улавливаю это движение.