Книга Ее бешеные звери, страница 132 – Э. П. Бали

Я сглатываю.

— В преступлениях, которые я даже не помню. Моя память отключается. Я даже понятия не имею. Зверские убийства, которые я видел в новостях. Думаю, это я их совершил, но не могу быть уверен.

Он вздыхает.

— Сынок, мы постоянно слышим, как люди признаются в том, чего они не делали. Ради внимания, ради славы, ради…

— Мне нужно показать вам, — настаиваю я. — Что происходит, когда я…

Я даже не могуэто произнести.

— Перекидываешься?

— Да.

— Хорошо, сынок. У нас есть врачи для таких случаев. Специалисты. Я организую встречу с подразделением.

И он это делает. Верный своему слову, начальник полиции собирает команду. Они помещают меня в обитую войлоком комнату с шестью охранниками-анималия, одетых в тюремную форму для подавления массовых беспорядков. Тяжелые пластиковые щиты, шлемы, дубинки. Электрошокеры для скота.

Это происходит снова. Мой мир погружается во тьму, и мне кажется, что я слышу крики людей откуда-то издалека, словно через туннель. Когда я прихожу в себя, я весь покрыт горячей липкой жидкостью, а на полу лежат только разорванные тела, ткань и пластик.

— Что я сделал? — кричу я, уставившись на свои красные руки, на красные ноги. — Что я сделал?

Через раздвижную панель в комнату выбрасываются обсидиановые кандалы. — Надень их, мальчик.

— Пожалуйста, — шепчу я, вытирая лицо, — скажите мне, что я сделал.

Тишина.

Затем открывается дверь, и входит женщина в белом. Я никогда раньше не встречал такого зверя, как она. Словно золотой огонь, воплощенный в человеке.

— Твой анимус поврежден, Лайл, — ее ровный голос звучит мягко, но полон силы. — Мы думаем, что он, возможно, сошел с ума. Когда он выходит, чтобы защитить тебя, то… ничего не видит. Он только сражается.

Я смотрю ей прямо в золотистые глаза.

— Вы меня казните?

— Я не буду тебе лгать. Это вопрос, требующий рассмотрения.

Тем не менее, я не отвожу взгляда от ее глаз. От ее приговора.

— Я заслуживаю этого.

Когда она внимательно рассматривает мое лицо, я не чувствую себя насекомым под стеклом. Я не чувствую себя животным в клетке. Я чувствую себя мальчиком. Человеком.

— Дело в том, Лайл, что ты этого не заслуживаешь. Ты очень хорошо осознаешь свою человеческую сторону. Даже на клиническом уровне.

Я знаю, что это еще один способ назвать меня бесчувственным.

— Мне не нужен мой анимус. Я ненавижу его. Есть ли способ избавиться от него?

Я бы разорвал его на куски, если бы мог.

— Это все равно что просить забрать твою душу. Но мы можем сделать кое-что другое.

В моей голове всплывают образы казни на электрическом стуле, пыток водой, других издевательств. Всем тем, что я изучал с тех пор, как сбежал из поместья Ульмана в город.

— И чтоже это?

— Мы делаем твою человеческую сторону сильнее твоего анимуса.

Я громко смеюсь.

— Невозможно.

Но она качает головой.

— Просто очень сложно. Если ты захочешь это сделать, тебе придется отдать все, что у тебя есть. Это может даже сломить тебя. Ты готов?

— Уже сломан, — тихо говорю я. У меня ничего не осталось. — Давайте сделаем это.

Она улыбается мне.

— Увидимся в тюрьме Блэквотер, мистер Пардалия. Тогда и начнем.

Она называет меня моим новым именем. Так называют львов, которые не знают своей семьи. И все же «мистер» звучит по-человечески.

Это звучит так, словно однажды я мог бы стать кем-то другим.