Книга Ее бешеные звери, страница 122 – Э. П. Бали

Какого хрена я делаю?

Аурелия что-то бормочет во сне, и этот звук подобен песне сирены, которая заманивает меня в свои сети. У меня нет выбора, кроме как снова опустить голову и крепко обнять ее, вдыхая цветочный запах и вспоминая ту роковую ночь, когда я впервые увидел ее, а затем и то, как всего несколько дней спустя, онаубежала от меня при свете дня.

Во мне все напрягается.

Я убил ради нее. После многих лет воздержания от убийств, после всех усилий сдержать свое обещание, я поддался инстинкту и убил, увидев, что за ней гонится кто-то другой, а не я. Пять змеиных душ вернулись к Дикой Богине, потому что мой анимус — это бешеный зверь, вновь пробужденный этой женщиной.

Это кровь. Должно быть, вид ее пролитой крови толкает меня на такое поведение. Усилием воли я отрываю свой нос от подбородка Аурелии. Одним движением я откатываюсь от нее, спрыгиваю с кровати и направляюсь в ванную.

Когда я возвращаюсь, Аурелия не просыпается от прикосновений влажной мочалки, а первобытный ублюдок во мне низко и громко мурлычет от удовольствия, что мы моем нашу Регину. Ему нравится, что мы прикасаемся к ней, ласкаем так нежно, как она того заслуживает.

Всего лишь гигиена, мы все время учим этому студентов. Часть учебной программы. Это первое правило Академии. Студенты должны соблюдать чистоту.

Я прикрываю ее, когда раздается видеозвонок. Это Рубен с мрачным лицом.

— Босс, взгляните на это.

Он переключается на внешнюю камеру, и то, что я вижу, окрашивает мое зрение в красный цвет.

— Пахнет драконом, — говорит Рубен, как будто я не вижу четыре дымящихся груды пепла и несколько блуждающих языков красного пламени над ними. Я сбрасываю вызов, прежде чем успеваю швырнуть телефон в стену.

Я так взбешен, что не могу использовать нашу новую телепатическую связь. Я набираю номер Косы, и тот берет трубку после второго гудка. Он уже должен был вернуться.

— Соедини меня с Ксандером прямо сейчас, или, клянусь Диким Богом, вы все, блядь, покойники.

Глава 37

Аурелия

Когда я просыпаюсь, то обнаруживаю себя в большой роскошной кровати с шелковыми простынями, которые точно не мои. Все это не мое.

Я резко открываю глаза и вижу только черное. Черные простыни на двуспальной кровати и льва, который сидит в кресле у двери в спальню, как можно дальше от меня.

— Что?.. — спрашиваю саму себя.

Лайл тяжело вздыхает, и это слишком похоже на звук самобичевания.

— Я принес тебя сюда, — признается он, не глядя на меня и сжимая подлокотники до побелевших костяшек. Такое ощущение, что он раскаивается. — Какое-то время я спал рядом с тобой. Я… обнимал тебя.

Внезапно он встает,словно в ярости, и пристально смотрит в стену, будто думает о чем-то ненавистном.

— Не знаю, какое безумие на меня нашло.

Я замечаю плавность его движений, то, как он перемещается в пространстве, словно его тело состоит не из крепких, жестких мышц, а из шелка.

— Мы оба знаем, что на тебя нашло, — тихо говорю я, крепче сжимая в кулаках мягкую ткань, которая меня окружает. — То же самое, что побудило меня прийти сюда на днях.

А что касается меня? Я нисколько не жалею о своих поступках. Я позволяю знанию об этом оставаться там, в зияющей пустоте между нами.

— Я знал, что Кристина что-то замышляет, — он проводит рукой по распущенным волосам, что для него нетипично, уставившись на дверь спальни, как на своего злейшего врага.