Книга Ее бешеные звери, страница 118 – Э. П. Бали

Она смотрит на меня и переводит взгляд на мою шею и окровавленную одежду.

— Успокойся, Аурелия. Сделай вдох. У тебя такой вид, будто ты сейчас упадешь в обморок. Ты что, подралась? Ты потеряла достаточно крови.

Я снова плюхаюсь на кушетку, и она издает тот печальный звук, который издают все больничные матрасы — пуф. Словно эхо того, как я себя сейчас чувствую.

У меня кружится голова, и я крепко сжимаю руки, чтобы они не дрожали. Юджин устраивается поудобнее на стойке с оборудованием и наблюдает за нами через свои забавные коричневые очки.

Соберись, Лия, — говорю я себе. Соберись, черт возьми.

— Лия? — голос Хоуп возвращает меня в реальность. О чем она меня спрашивала? Это даже дракой не назовешь. Ни хрена подобного.

— Нет. То есть, да.

— Это как?

Я вздыхаю, потирая шею. Рука тут же становится липкой, и подкатывает тошнота. Не из-за металлического запаха моей собственной крови,а из-за того, что они собирались сделать.

Они пытались срезать мою брачную метку. Они собирались буквально содрать с меня кожу, как будто решили приготовить на ужин.

Перед глазами начинает плыть, когда все произошедшее наконец-то в полной мере доходит до меня и обрушивается, как товарный поезд. Я едва слышу, как Хоуп достает телефон и начинает диктовать кому-то инструкции по введению Генри антидота опиатов, а также внутривенного введения жидкости.

Небольшое облегчение. С Генри все будет в порядке. Один из моих друзей не пострадает из-за связи со мной.

Не проходит и нескольких секунд, как я рыдаю, уткнувшись в грязные руки. Это злые, сотрясающие плечи рыдания. Моя анима спрашивает, не хотим ли мы перевоплотиться, и мне действительно хочется превратиться в птицу с перьями и когтями, вернуться в свое гнездо под школой, свернуться там калачиком и спрятаться от всего этого безумия. Но я не могу этого сделать. Мне нужно остаться здесь и быть начеку. Я могу мириться с дерьмом моего отца, если это означает, что мои друзья не пострадают. Я перенастраиваю свои щиты, меняя силу. Любые психические атаки, направленные на школу, будут перенаправлены на меня. Это меньшее, что я могу сделать ради безопасности своих друзей.

Мне на колени кладут коробку с салфетками, а рядом ставят стакан с водой, пока Генри уносят. От этого я плачу еще сильнее, потому что теперь никто не говорит мне, когда дышать, как дышать и даже зачем мне дышать.

Во мне бушует буря, и все, что у меня есть, — это хлипкая лодка. По бокам пробоины, и вода хлещет внутрь, но я все равно продолжаю грести.

В самые мрачные времена, после того как отец бросил меня, я вспоминала свою мать. Представляла, что ее призрак был со мной в моей маленькой лодке, и ее тонкие руки держали второе весло. Она составляла мне компанию. Придавала мне сил. Но теперь, когда я стала старше, я задаю вопросы, на которые нет ответов. Почему мы обе потратили наши жизни на такую тяжелую борьбу? Судьба матери станет и моей судьбой? Я продолжаю идти вперед только для того, чтобы сдаться в будущем?

Сердце болит так же сильно, как и все остальное. Я позволяю своему тяжелому телу упасть на кушетку, не в силах даже полностью дотянуться до подушки, но мне все равно.

И все же моя жизнь совсем не похожа на жизнь моей матери.

За последние месяцы у меня было несколько золотых моментов, когда я видела проблеск будущего, которое могло бы быть прекрасным. Место, яркое, как солнце. Место, полное друзей. Добрых, отзывчивых людей, таких как мой Генри, Юджин и Минни, Сабрина, Ракель, Стейси и Коннор. Дикарь. Я должна бороться за эту надежду. В память о моей маме, которая ушла слишком рано. Бороться за то, чтобы она гордилась мной и чтобы наша родословная была достойной. Когда-то костеплеты были королями и королевами. Их дух течет в моих жилах. Они тоже сражаются вместе со мной.