Книга Ее бешеные звери, страница 107 – Э. П. Бали

— Аурелия Аквинат, — объявляет женщина-охранник, с любопытством оглядываясь по сторонам.

— Оставьте ее здесь и уходите, — приказывает горгулья начальственным тоном.

Два охранника кивают мне, прежде чем вернуться в лифт.

Только когда двери закрываются и мы остаемся одни, горгулья хрипло произносит:

— Вы собираетесь предстать перед леди Селестой Агра, хранительницей Дома Дрейкарис. Проявляйте к ней должное уважение, леди Костеплет.

Меня охватывает легкое потрясение от его слов… и надлежащего предупреждения.

— Да, конечно, — бормочу я, выпрямляя спину.

Я смотрю вниз на свое облегающее мини-платье и джинсовую куртку, внезапно чувствуя себя неопрятной и раздетой. Я приглаживаю волосы и выдыхаю. Генри прихорашивается, как будто чувствует то же самое.

— Подойдите к той двери. Постучите дважды. Петух останется здесь.

Я слегка похлопываю Юджина по плечу, прежде чем подчиниться, и прохожу мимо устрашающего ряда стульев. Сердце колотится в неровном ритме, когда я стучу.

Минни описала директрису как красивую. Сабрина назвала ее сексуальной. Коннор сказал, что она властная и у нее отличное чувство стиля. Но от вида женщины, открывающей дверь, у меня буквально перехватывает дыхание.

Возвращается воспоминание, яркое и болезненное. Я сидела в ее кабинете, и она разрывала мой мир на части мрачными, ритмичными словами.

— Аурелия, — ее голос похож на тихое, хрипловатое мурлыканье. — Хочу сказать, что я очень рада снова увидеться с тобой.

Она улыбается мне, сверкая ослепительно белыми зубами.

На видей за пятьдесят, и прошло семь лет с тех пор, как мы виделись в последний раз, но ее красота нисколько не поблекла. Наоборот, ее темно-рыжие волосы кажутся еще ярче, мудрые глаза сирены стали еще глубже, а улыбка с красными губами — добрее. Вспышка воспоминания напоминает мне, что на ней был белый брючный костюм, когда она пришла навестить меня в моей пещере. Сегодня она одета в черное. В ее присутствии есть какая-то весомость, которую я не могу объяснить, что-то, что определенно объединяет мифические ордена. Как будто величественный огонь, присущий ее виду, пульсирует вокруг нее волной не тепла, а энергии. Она сдерживает его под кожей, и он заставляет ее светиться изнутри.

Внезапно я перестаю чувствовать себя здесь просто студенткой-плебейкой. Моя спина выпрямляется.

— Очень приятно, директор.

Она улыбается, и что-то сжимается у меня в груди.

— Пожалуйста, входи, Аурелия.

Я вздрагиваю, когда вижу, что Лайл встает с одного из двух стульев, стоящих перед ее старинным черным столом.

— О, не беспокойся о нем, — воркует она. — Он будет хорошо себя вести.

Я встряхиваюсь и поворачиваюсь к ней.

— Я тоже очень рада, что смогла снова встретиться с вами, — удается мне выдавить из себя. — Мне всегда было интересно, знали ли вы… обо мне… в тот день.

Она закрывает дверь и широкими шагами подходит к своему столу, но не садится за него, а присаживается на краешек.

Лайл опускается на стул, и я занимаю место рядом с ним, стараясь игнорировать исходящую от него ауру угрозы и отчужденности и задаваясь вопросом, почему он вообще здесь оказался, но в то же время желая его присутствия.

Я чувствую, как его глаза обжигают меня, когда леди Селеста говорит с понимающей улыбкой.

— Я действительно знала в тот день, — подтверждает она. — И с тех пор твой отец преследует меня. К сожалению, в то раз он узнал от меня два имени, — она бросает на меня сочувственный взгляд. — Но я была потрясена тем, что увидела, когда взяла тебя за руку. Я ясно увидела четыре лица.