Книга В твой гроб или в мой?, страница 46 – Жаклин Хайд

Я делаю то, что мне говорят, и втягиваю воздух, прежде чем он толкается вперед. Наши бедра наконец встречаются, и я так переполнена, что чувствую его за грудиной. Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, пока его тело содрогается, очевидно, пытаясь быть со мной помягче.

Прежде чем я успеваю спросить, все ли в порядке, Влад двигает бедрами, и я вскрикиваю, когда он снова подается вперед.

— Господи, эта пизда, — рычит он мне в ухо.

Четыре жестких, яростных толчка бедрами, и внутри меня разливается наслаждение. О боже. Мои пальцы погружаются в его волосы, и я притягиваю его к себе, целуя. Я слегка посасываю его язык, и мое тело сжимается.

Я буквально чувствую, как его член еще больше твердеет внутри меня. Как, блядь, это возможно?

Рычание исчезло, на его лице появилась злобная ухмылка, и я смотрю на него с удивлением. Одна из его больших рук сжимает мою задницу, и мои глаза широко распахиваются, когда он слегка выходит, прежде чем снова погрузиться в мою насквозь промокшую киску.

— Да, черт возьми! — кричу я. Он невероятно огромный, но это приятная боль.

Он дает мне отдышаться, прежде чем поцеловать так, будто у нас в распоряжении все время мира, словно я редкий деликатес, которым он хочет насладиться. Он берет мои руки в свои и смотрит мне в глаза. Смотрит так долго, как будто может заглянуть в душу, и я оказываюсь захваченной и ошеломленной. Сердце гулко стучит в груди, пульс учащается, и я закрываю глаза, прячась от пронизывающих ощущений. Он — это слишком.

— Обри, — мое имя слетает с его губ, как молитва, прежде чем его тело снова наваливается сверху, и он трахает меня, вбивась снова и снова.

Тело замирает, а бедра поднимаются навстречу ударам, заставляя его стонать. Я не могу. О Боже.

Миллисекундой позже в глазах взрываются звезды, когда я снова испытываю оргазм. Моя киска сжимается вокруг его толстого, пульсирующего члена, когда он наливается силой и снова становится твердым. Я прикусываю губу от возбуждения и стону, когда чувствую струи горячей спермы. Его бездонные карие глаза впиваются в меня, а густые брови опускаются вниз, когда он рычит.

Святой, блядь, боже!

Он толкается снова и снова, бедра неудержимо бьются о мои. Я цепляюсь за него, пока он с дрожью продолжает трахать меня. Глаза закатываются и я непрерывно вдыхаю его землистый, сладкий аромат. Он, наконец, замирает и стонет, прежде чем упасть сверху, заставляя меня хихикать.

— Это было потрясающе, — говорит он, глядя на меня сверху вниз с нежностью в глазах, затем убирает волосы с моего лба и осыпает поцелуями лицо и шею.

Он настолько мил, что это странно. Мягкие поцелуи совершенно не сочетаются с тем, как он убивал мою киску минуту назад, и это приятно. Черт.

— Я уже целую вечность так не кончала, — мой голос звучит неправильно, как будто я кричала часами, а конечности, кажется, не слушаются. Меня хорошо и основательно поимели.

Я краснею и вскрикиваю, когда он смеясь подхватывает меня на руки, чтобы положить на подушки.

— Спасибо, — прохрипела я, более довольная, чем когда-либо в своей жизни.

Чувствуя себя спокойнее и довольнее, чем когда-либо, я закрываю глаза. Он перекатывается, прижимая меня, словно защищая. Сердце замирает, когда он целует меня в лоб, словно я драгоценна. Он заставляет меня чувствовать себя драгоценной.