Книга В твой гроб или в мой?, страница 172 – Жаклин Хайд

— Блядь, эта киска, — говорит он со стоном, прижимая меня спиной к окну. Его член толкается с каждымсловом. — Так хорошо.

Я вцепилась в его плечи смертельной хваткой и вскрикиваю при каждом его толчке. Я такая влажная, что скольжу по его члену. Он покусывает мои губы, и я раскрываюсь, позволяя языкам соединиться, когда я полностью расслабляюсь. Подняв голову, он смотрит на меня, большими руками разминая пышные бедра.

— Да, — шепчу я, и его толчки становятся бешеными, заставляя меня взбираться на холм, ведущий к экстазу, когда он вбивается в меня снова и снова, пока я не превращаюсь в тряпичную куклу в его руках.

Я вскрикиваю, когда оргазм накатывает на меня, как грузовик, и мои глаза широко распахиваются при виде потолка в двух дюймах над головой. Я все еще прижата спиной к окну и на секунду выглядываю в него, обеспокоенная тем, что люди видят, как моя задница парит, пока Влад трахает меня до беспамятства. Он буквально впечатал меня в стену.

Черт возьми. Бедра дрожат, а глаза застилает пелена, когда он попадает точно в точку G.

— Черт, — внезапно говорит он, замедляясь.

— Чт…

Он закрывает мне рот рукой, останавливается и каким-то образом на сверхскорости запихивает нас в ближайший шкаф, закрыв дверь. Я хмурюсь.

Дыхание становится прерывистым, когда он зажимает мой рот и снова начинает трахать своим толстым членом. Вешалки стучат друг о друга, пока одна не падает, но я слишком занята, закатывая глаза от блаженства, чтобы обращать на это внимание.

— Уборка, вам нужны свежие полотенца? — саркастично спрашивает Дойл, и мне приходится сдержать смешок, поскольку Влад отказывается прекращать долбить мою киску.

— Очевидно, что их здесь нет. Хуевый нюх, волчонок, — говорит Бернадетт.

Дойл отвечает что-то, чего я не могу разобрать.

— Тогда куда они делись? — громко спрашивает Берни, проходя дальше в комнату.

Я тяжело дышу через нос, пока он пристраивает меня в шкафу, обнимая и целуя в шею. Он тянется вниз, чтобы коснуться моего клитора, и в глазах вспыхивают звезды. Из груди вырывается стон. Он собирается убить меня. Смерть от члена.

— О, блядь, — тихо стонет Влад, толкаясь в меня сильнее. — Я кончаю.

Я хнычу, когда чувствую это, моя киска пульсирует вокруг него.

— Ты же это не серьезно? — Берни практически кричит. — Обри, пожалуйста, скажи мне, что вы не ебетесь в шкафу.

Она подходит ближе, и Влад останавливает своидвижения, убирая руку от моего рта и тяжело дыша мне в шею.

— Если бы я только мог прикоснуться к тебе, не будучи прерванным, — прохрипел он. — Как смотришь на поездку в Грецию?

Греция?

— Подруга. Ну же. Эрика сейчас с ума сойдет, — рядом с нами открывается и закрывается дверь. — Ну, по крайней мере, вы не испортили кровать. Она все еще усыпана лепестками роз. Я сниму вам комнату, черт возьми. Пойдем, Коннор.

Дойл, который практически хихикал как школьница с тех пор, как они вошли, кричит:

— Тебе что-нибудь принести, Влад?

Влад отрывает голову от моей шеи, и я вижу красное сияние его радужек в кромешной тьме шкафа.

— Отвали, — говорит он Дойлу. — Ты бы хотела, чтобы у нас была отдельная комната? — шепчет он мне в губы. — Думаю, я еще не закончил с этой киской.

Я улыбаюсь ему в губы, зная, что он это чувствует.

— С удовольствием.

***

— Мне нужно одеться, — хнычу я.

Его грудь вздымается подо мной, наши обнаженные конечности переплетены на кровати в гостиничном номере, в который мы переехали вчера после того, как Берни застукала нас в шкафу. Нежный поцелуй касается моей головы, и меня осторожно поднимают в воздух вместе с одеялами и всем прочим. Влад выбирается из-под меня и опускает все обратно на кровать, ища разбросанные части своего черного смокинга. Это странно, но я начинаю привыкать к его способностям и к тому, что он может делать с их помощью.